Пик Свободная Корея 4740 м, Северный Тянь-Шань, ущелье Ала-Арча.
Маршрут по центру северной стены, 6А, Попенко Ю.
Команда ДСО Локомотив. 1984 г

Свободная Корея

Я бежал вверх от бергшрунда,(трещина в снежно-ледовом склоне) по крутому снежному склону, на скользящем, по пробитой ребятами тропе, с большим рюкзаком. Крутизна 40 градусов. Перила из трех связанных веревок. Сто двадцать метров до перестежки. Глубокая ночь. Яркая Луна. Черная стена горы делит небо пополам. Высота под 4000 метров. Соленый пот режет глаза. Холодное дыхание рвет легкие. Надо выложиться по полной. Бежать, бежать, бежать. Ребята ждут веревок, время очень дорого.

Впереди многодневный маршрут, но что это за странный свист, как новогодние хлопушки... екарный бабай... камнепад! Нижняя часть стены простреливается. Так, что то про это не было разговора. Камни как на подбор, формой и размером со столовые тарелки, падают сверху хлопаясь в снег, но ладно один-два, а они с пугающей частотой, периодичность 4-5 секунд, как с миномета. То совсем рядом, то вдали, ощущение что бежишь под обстрелом. Хорошо простреливается или гора пристреливается. Для меня хватит и одной. И нести-то отсюда не далеко. Зрелище зловещее, но в чем-то даже завораживающее. Дурные мысли надо гнать. Не думать о плохом. Быстрее под прикрытие скал. Уверенность что не зацепит, железобетонная. Почему? Логика хотя и деревенская, сыромятно-простая, но убедительная – «потому, что так не должно быть». Смешно и наивно, но... работает. Мандраж бьет все тело, но здесь бьет с пользой – страшно, поэтому темп не сбавляешь – бежишь быстрее. Стена с характером защищается, просто так даже не подойдешь. Не зря называется «Свободная» Корея.

Алексей Краснухин

Мы, вышли на маршрут. Мы, это Алексей Краснухин – капитан, руководитель, вдохновитель, организатор, мотор команды, улыбчивый, доброжелательный и просто золотой парень. Аполлон одним словом. Владимир Каратаев – главный забойщик, локомотив команды, сильнейший скалолаз, железный человек с неиссякаемой энергией, и таким же оптимизмом. Александр Яковенко – самый молодой из нас. Упорный, настойчивый и веселый, лыжник и скалолаз. Аксенов Анатолий – душа команды, надежный как все мы вместе взятые, и ваш покорный слуга.

Владимир Каратаев

Нижнюю часть стены буквально летели, как с нижнего спринтерского старта. Веревку за веревкой. Мы рвались вперед. Сказывается предстартовое сверхнапряжение последних дней. Но вместе с тем слаженно, осторожно и внимательно. Скальная техника давно отработана до автоматизма. Ни что не тормозило. Сил еще очень много. Все ребята сильные. «Все равны как на подбор, с ними дядька Черномор». Слабых звеньев не было. Погода за нас. Безоблачное небо, легкий морозец. Настрой серьезно-боевой, хотя скалы сложные, почти отвесные. Стена очень серьезная. Протяженность маршрута 1100 метров, средняя крутизна 79 градусов. Протяженность сложного участка – 600 м. Первопроходцы шли больше 10 дней. Маршрут идет прямой линией под громадный рыжий карниз.

Александр Яковенко

В 1975 году первопроходцы заняли на чемпионате СССР призовое место. Мы прошли в первый день очень много, почти до середины стены. Настроение приподнятое, появилась уверенность в своих силах и радужные надежды быстро пройти маршрут. С большим воодушевлением вешаем платформу – Лехино золотое изобретение. На вертикальной стене полноценная палатка. Внутри полный уют и комфорт, можно по-настоящему поспать. Наинужнейшая вещь на таком маршруте.

Анатолий Аксенов

Сюрприззззз... экономия веса. Продуктов взяли видимо с расчетом на наши молодые организмы – выдержат все. Для меня было не привычно. Не ели уже больше 20 часов и один прозрачный супчик из пакетиков в мизерном котелке из под примуса на всех. Еще какая-то мелочь-пряничек, сухофрукт. Есть тем более не удобно, размерчик котелка маловат, ребятам впереди было тяжелее. Ложкой мечу пореже. Нормально – зато стройнее сам буду.

Внизу наблюдатели в черноте ночи, под стеной. Где-то в бездне огонек-точка, это свечка у них в палатке. Картина фантастическая, ощущения еще хлеще. У нас рация на громкую связь. Виктор Рябихин (Шляпа) поет снизу по заказу сверху, в рацию Розенбаума:

У нас в рации, что-то глухо шипит, трещит, свистит – почти не слышно, но слова знаем наизусть, шлягер сезона. Пронял так, что отвожу глаза в сторону. Нервы не стальные. Висим на платформе над пропастью. Под нами 500 метров, думать об этом не хочется. Скалолазные системы теперь не снимаем до спуска. Спим в них. Пристегнуты к веревки на самостраховках. Основная веревка болтается над самым носом. Каски не снимаем, кстати в них удобно спать, с успехом заменяют подушки, (надо дома попробовать), гоню от себя мысли про камнепад.

Стена как будто бы заманивала нас. Ночью предательски застучал снег по тенту платформы, придавливая наше радужное настроение. Утро, легкий снег. Мелкая сухая крупа. Прощай калоши. Солнца нет, стена северная. Зябко. Скалы 90 градусов, местами нависания. Далеко вверху большой карниз, правее в стороне рыжие скалы, много натечного льда на скалах. Я такие сложные скалы вижу в первый раз. Володя впереди, рубится по-настоящему, по полной. Скалы очень не приятные, зализанные. Нормальных зацепов нет. Трещины залиты натечным льдом. Сверху немного снега. Ледобуры не пойдут, лед тонкий. Нервы у всех на пределе. Стена в страшном состоянии. Хотя то, что я взади жюмарю, а забойщик рубится, как говорят в Одессе, две большие разницы. Каратаев Володя, почти всю гору прошел первым.

Я шел предпоследним. Обязанность – максимально разгрузить остальных. Четыре зажима – два на руках, два на коленях. Рюкзак на оттяжке болтается подо мной на пенделе. Связка распущенных, мороженных сорокаметровым веревок веером красиво уходит, почти не касаясь стены вниз – тоже мой груз. Вес для меня предельный, позвоночник от такого растяжения трещал, боялся что разорвет его на две части. Прощай сколиоз, халявная растяжка.

Когда меня пригласили на Попенко, я пропустил перед этим один альпинистский сезон. Идти на шестерку после годового перерыва было боязно. Я сказал про это. «Пойдешь ломовым» – читай тащить самый тяжелый рюкзак в конце паровоза. Для меня обычно было все наоборот, любил лазить первым, наверно от того, что лень таскать кули, тем более по скалам.

Теперь мучила совесть. Хотя если честно, то опыта прохождения таких стен у меня не было, надо было хотя бы психологически привыкнуть, поэтому пыхтел «в заду» и не рвался вперед. Оставалось только смотреть фантастический фильм, как за моей спиной, почти рядом необычно тихо, как во сне. И совсем медленно почти бесшумно, с легким свинячьим урчаньем не летели, а буквально проплывали булыганы размером с нашу двухэтажную Локомотивскую зимуху. Они пролетят, а я тряхну головой – это что сон или явь? Стена защищала нас от камней своей крутизной и карнизами. Мелкие камни, пролетали быстро, как кометы с неприятным свистом. Да время от времени совершенно бесшумно и незаметно обидно, тихо, из-за моей «раззявитости» бесследно что-то исчезало у меня из снаряги или одежды. Просто безвозвратно улетало в пропасть.

Через два дня, очень тяжелых, предельно сложных, обледенелых скал, вышли под большой карниз, надежный потолок на ночь над платформой. Следующая ночевка – платформу не подвешивали, стена немного упала, предвершинный контрфорс. Анатолий встал раньше всех, связал несколько веревок, и полез первым, почти без страховки. Бухта распускалась сама собой в палатке.

На вершине необычно солнечно, за время восхождения отвыкли, стена северная, постоянно в тени. Гору прошли за пять дней, в два раза быстрее первопроходцев, даже при такой погоде. Спускались в Топ-Карагай, всего несколько несерьезных дюльферов и отвязались от веревок. Если мягко говорить, то стало уходить жуткое предельное нервное напряжение, когда столько времени буквально болтались на веревках, без опоры под ногами. Мне все время хотелось лечь на землю и широко раскинуть руки для большей устойчивости.

Сели перекусить, неожиданно Аполлон достал фляжку с чистым спиртом – выпили по мизерной пробке. Такую гору стоило отметить. После пяти дней напряженки, и практически голода, взяло крепко и долго не отпускало. Мы не торопились. Лагерь обещал пригнать за нами танкетку, но ее не было. Пришлось идти до альплагеря Ала-Арча. Шли на «автомате» очень, очень долго. Ноги заплетались от усталости. Дорога казалась бесконечной.

Полной неожиданностью для нас была торжественная встреча. Поздравления. Нас ждала баня и настоящий банкет. Шикарный стол с белой скатертью, в большом зале. Полные тарелки с обычной тушенкой из банок, вазы с фруктами, шампанское. Чувствовал себя собакой «Павлова». Слюны было много. Но ел мало. Желудок буквально прилип к спине. Легко схватить заворот кишок.

А утром все перевернулось. Выход на спасаловку. Разбились ребята с Ростовского Локомотива, на г. Байлян-Баши. Настоящий траур. От жизни до смерти один шаг. Банкет, похороны, все рядом. Попенко, стала поворотной горой в моей жизни, я стоял на развилке. Надо было выбирать. Или серьезно заняться альпинизмом, своей спортивной карьерой и набирать балы на мастера спорта, или принять другой вызов, уходить строить полноценную другую жизнь, где любимая жена, дети, общага. Нищенская зарплата инженера конструктора на авиазаводе... Я пошел по второму пути.

Василий Титов

Да, мой рассказ, написан не по праву, его должен писать Володя Каратаев, как забойщик. С тех событий прошло больше 30 лет, поэтому утверждать про строгую документальность рассказа не претендую. Да и взгляд на мир был другой, «с наших полужестких креплений и радиол во дворах». Тем более уже склероз, даже атеросклероз, к тому же старческий маразм и что-то еще... забыл, потом точно вспомню, может быть, хотя...

Почему я ходил в горы? Наверно потому, что там были настоящие люди. Я благодарен судьбе, что она свела меня с такими золотыми ребятами: Лехой, Володей, Анатолием, Александром. Я ходил в горы ровняться на них. А еще из-за Виктора Понамарчука, Валеры Большедворского, Андрея Жилы, Володи Матвиенко и многих, многих других.

В обществе альпинистов мир меняется, как перевертыш. Два совершенно разных мира, зазеркалье. Перечислять преимущества мира альпинистов нет смысла, слишком он хороший, кто прошел по нему по-настоящему, до конца, тот все понимает, а кто нет, тот просто не поверит, скажет – «розовые сопли чувствительного интеллигента» ... У меня случался маленький шок, стопор, непонятка или остановка мозгов – каждый раз, когда возвращался с гор, лагерей, сборов, альпиниад, скал да и просто с зимухи у Витизя. Шок от разницы миров. Слишком разные миры, при абсолютной близости. И остается только одна н…о…ю…щ…а…я… т…о…с…к…а… по миру альпинистов.