В Краю Потерянных Судеб

От автора:
Данное произведение не является документальным, но оно и не художественное. Это взгляд на произошедшие события и посещённые места сквозь призму моего сознания. Возможны географические, топонимические и иные ошибки. Приношу свои извинения.

Глава 1

Магадан встретил нас ледяным ветром и снегом. Собственно, то, что легендарный “солнечный Магадан” нам не светит, стало понятно еще на подъезде. Закон подлости. Пожалуй, погода – единственное, что можно назвать в этой поездке неудачным. Хотя, когда ты едешь через полстраны, то ждать чудес не приходится. Берите, как говорится, что дают. Но обо всем по порядку. Что вы знаете о Колыме? Думаю, большинство назовет: лагеря, холод, полчища гнуса и стада медведей прямо на дороге. Ах да, стада медведей прямо на дороге, по которой можно проехать только на тракторе. Утрирую, конечно, но люди, узнав, что мы едем в Магадан, на полном серьезе говорили: «Там же дорог нет!», «Там нынче медведи повылазили». И тому подобное. Но нас это остановить не могло.

Экспедиция готовилась больше двух лет, нашим идейным вдохновителем – Владимиром – было изучено огромное количество отчетов о подобных поездках, просчитаны возможные варианты развития событий и основательно подготовлено средство передвижения. О нем, я думаю, тоже стоит упомянуть, ибо многие, скорее всего, не решились бы на столь дальнее путешествие в автомобиле со столь неоднозначной репутацией. УАЗ Патриот 2017 года выпуска. Специально для поездок Владимир установил на крышу багажник, на который переместилось запасное колесо, в салоне – раскладное спальное место, купил даже экспедиционные канистры для воды и топлива по десять литров каждая. Штатные шины были проданы, а на их место установлены китайские Gripmax A/T. Также была установлена лебедка китайского производства. Прямо перед поездкой масла были заменены на Лукойл, но с фирменной этикеткой УАЗ. Подвеска была контрольно протянута. В общем, танк был готов к выезду. Датой отъезда выбрали 16 мая. Экипаж наш состоял всего из двух человек: Владимира и меня. Можно сказать, поехали налегке.

В назначенный день в 8 часов утра мы отправились от моего дома под Шелеховом. Путь лежал на восток, и первая трасса, которую нам предстояло преодолеть – это Р-258 «Байкал». Вернее, та её часть, что начинается от Иркутска, пролегает по серпантинам Южного Прибайкалья и мимо Великого озера уходит в сторону Читы. Несмотря на относительно невысокие горы, этот участок считается одним из самых сложных среди так называемых горно-перевальных дорог. Крутые повороты и резкие подъемы заставят понервничать любого водителя, особенно в межсезонье и зимой. И все же, хоть для легкового автомобиля такие сложности менее ощутимы, но на преодоление всего девяносто пяти километров до поселка Култук уходит около двух часов. В награду за свои усилия ты получаешь прекрасный вид на озеро с Култукского перевала и свежайший воздух. Однако, нам предстояло миновать Жемчужину Сибири, и, проехав Слюдянку, мы снова ушли в горы, чтобы проследовать Байкальск, Выдрино, Танхой и выйти к берегам реки Селенга, что протекает по территории Республики Бурятия и впадает в Байкал. Весна уже практически полностью отвоевала пространство у зимы: все вокруг зеленело, готовилось зацвести, а солнце все сильнее раскалялось, предвещая мучительные километры в степях Бурятии и Забайкальского края. Здесь мы столкнулись с одним интересным явлением, которого не встречали больше нигде. В Бурятии вдоль трассы установлено такое количество камер видеофиксации, что не попасть в список штрафников практически невозможно. Зачастую даже нет знака, чтобы понять, какое нарушение сей аппарат фиксирует. В итоге пришлось плестись не быстрее 40 (максимум 50) километров в час. Как потом оказалось, мы-таки попались где-то...

Еще одним неприятным моментом на пробеге между столицей Бурятии – городом Улан-Удэ и краевым центром Забайкальского края – городом Чита, стали ремонты дорог. Дорожные строители решили, что лучшей идеей, чтобы воплотить в жизнь проекты реконструкции трасс, будет снять километров двести-триста полотна, превратить основание дороги в «кочкодром» и делать новую дорогу кусочками по пять-десять километров в хаотичном порядке. Я не знаю технологию дорожного строительства, но логика подсказывает, что это как-то не совсем правильно. Не успев нормально разогнаться, ты встречаешь на своем пути яму, не снятый до конца асфальт, либо приемлемое покрытие резкой ступенькой сменяется продольными волнами, оставленными специальной фрезой. Прибавляя к этому солнечное пекло и столбы пыли, получаем то еще испытание для психики. И мы еще выдержали! Уже в районе Читы ремонтов стало меньше, а после снова начались лесистые сопки и никаких ремонтов.

Отправляясь в такое дальнее путешествие на автомобиле, особенно впервые, одним из важнейших моментов, требующим привыкания и сообразительности, является организация пространства в салоне и багажнике, а также ночлег. В принципе, с первым делом все получилось довольно просто – большинство продуктов, запасных частей и инструментов были разложены по ящикам и, так называемым, рундукам. рюкзаки с одеждой и одеяла поместились на заднее сиденье. В итоге нам было весьма просторно, несмотря даже на то, что порой под руку попадалось совсем не то, за чем ты полез. А вот к раскладыванию «спальника» пришлось приноравливаться несколько первых ночевок. Вещи приходилось по несколько раз перекладывать, понемногу определялись более нужные на лагере, и они доставались в первую очередь. На своем опыте можем сказать – установка раскладного спального места в Патриоте необходима, если ты собрался ездить далеко и надолго. Мы даже не брали с собой палатку – на машине можно было заехать просто в лес и встать на ночь, лишь бы не было видно с трассы и подальше от населенных пунктов. Учитывая, что помимо десятилитровой канистры на крыше, у нас имелась еще одна на тридцать литров в салоне, мы были практически полностью автономны в течение нескольких дней.

Федеральная трасса Р-258 «Байкал» заканчивается в районе Читы, не пересекая её, и плавно перетекает в автодорогу Р-297 «Амур», ведущую в Хабаровск. Окружающий пейзаж здесь гораздо приятнее, как нам кажется. В Бурятии и до Читы зачастую на много километров вокруг нет ни одного нормального дерева, даже первая ночевка у нас была среди песчаных скал, покрытых мелкими деревцами и кустарником, на берегу Селенги. Вторая ночь была чуть удачнее и прошла среди лугов, полей и десятка берез на берегу содового озера Доронинское. Теперь же нас окружал уже полноценный лес с березами и соснами. Даже попадающиеся равнины в низинах были покрыты нормальной травой, без намека на песок и пыль. Однако, в лес этот оказалось не так-то просто попасть – заездов почти не было, либо они были перекрыты металлическим отбойником вдоль обочины основной трассы. Но мы все же нашли сворот перед самым наступлением темноты. А за несколько часов до этого мы посетили один из промежуточных пунктов нашей экспедиции. Как, думаю, многим известно, помимо автомобильных дорог Запад и Восток нашей страны сообщают между собой еще и железной дорогой.

Стальная артерия, протянувшаяся через всю страну, носит название – Транссибирская магистраль. В границах нашей поездки она шла практически параллельно с нами, и есть в Амурской области станция под название «Бамовская», а вокруг станции – поселок БАМ (на картах зачастую указывается так же, как и станция – Бамовская). Небольшая, но знаковая станция – отсюда на север уходит путь, соединяющий Транссиб с другой, не менее важной дорогой – Байкало-Амурской магистралью, что начинается в Тайшете Иркутской области и заканчивается станцией «Советская гавань» в Хабаровском крае. Причем, выглядит это как просто уходящие в тайгу рельсы, ведь электрической тяги на этом участке нет, а, соответственно, нет и столбов с проводами контактной сети. Стыковка с БАМом происходит в городе Тында, откуда еще дальше на север уходит строящаяся ветка на Якутск, называемая Амуро-Якутской магистралью (АЯМ). Учитывая, что мы с Володей являемся работниками железной дороги, не заехать в Бамовскую мы просто не могли. Ну, а дальше были поиски места для ночлега и понимание того, насколько это сложно, о чем я уже упоминал. Тем не менее, стоянку мы нашли, на кромке леса и даже с кое-какими дровами. От дома нас отделяли уже более двух тысяч километров.

Глава 2

Очередной день нашей экспедиции ознаменовался первым серьезным изменением направления нашего движения. До этого мы ехали на восток, в сторону Хабаровска, теперь же, в районе поселка Большой Невер, что находится на территории Амурской области, нам предстояло повернуть на север, в сторону города Тында и Якутии. Трасса А-360 «Лена», именуемая в народе Амуро–Якутским трактом начинается как раз в Большом Невере и заканчивается в Якутске. К сожалению, поселок располагается немного в стороне от трассы Амур и, сворачивая в сторону Тынды, в него не попасть, поэтому отметку нулевого километра мы не увидели, зато запечатлели стелу, оповещающую о начале дороги А-360. Несмотря на то, что официально дорога заканчивается в Якутске, фактически же, прямого пути в столицу республики нет по одной простой (хотя, все же не такой уж простой) причине – город расположен берегу самой большой в Евразии реки Лена, а трасса заканчивается на противоположном берегу в поселке Нижний Бестях. А моста нет! Только паром. Больше четырех месяцев столица целого региона отрезана от автомобильного и железнодорожного сообщения, или, как говорят местные, от материка. Но нам туда не надо. Однако, от паромной переправы нам все равно было не отвертеться. Дело в том, помимо Якутска от материка отрезана и другая часть Якутии, вся Магаданская область и Чукотка. А почему? Да все потому же – отсутствие моста, только уже через реку Алдан. Вот через него нам переправиться было просто необходимо. Выезжая из Иркутска, мы даже не знали, работает ли переправа, потому что по имеющимся у нас номерам телефонов либо не отвечали, либо давали абсолютно разную информацию. Ехали наугад. Но это все нас только ожидало, а сейчас же мы отправились на север, в столицу БАМа – город Тында. Там планировалось снять на сутки квартирку, постираться и помыться.

В былые времена среди людей ходили страшилки про грузовики, застрявшие в глине по самые зеркала на этом тракте. Сейчас же большая часть из ста двадцати километров пути до Тынды покрыта асфальтом, а от Тынды до Нижнего Бестяха уложено более-менее приличное гравийное полотно. Можно сказать, что цивилизация потихоньку прибывает в эти места. Продвигаясь все дальше на север по трассе «Лена», с некоторым трепетом и содроганием понимаешь, насколько ты далеко от родного дома. Все чаще появляются места, где отсутствует сигнал сотовой сети. Поселков и деревень становится все меньше. Здесь ты свободен и несвободен одновременно. И это прекрасно. Трасса «Лена» на участке между Невером и Тындой асфальтирована примерно на половину. Мы воочию наблюдали, как тяжелая техника буквально косит тайгу и срезает горы. Работы ведутся круглосуточно.

Тында встретила нас жаркой и немного пасмурной погодой. После Улан-Удэ и Читы это был первый крупный очаг цивилизации. Попадая в другой город в первый раз, возникает ощущение, что ты – дикарь, который забыл или не знал, как выглядят простые люди. Светофоры, магазины, люди, ожидающие автобус на остановках – все это немного притормаживает. Особенно, если тебе нужно не просто проследовать город, а найти в нем какую-то улицу и какой-то дом, где можно остановиться на ночлег. Квартиру-то мы нашли заранее, а вот как к ней проехать, пришлось узнавать прямо на ходу. Поскольку город довольно небольшой, мы потратили на поиски не так уж много времени, но попотеть пришлось.

Большая, чистая однокомнатная квартира на первом этаже трехэтажного нового дома. Что может быть лучше? Практически «люкс»: стиральная машинка, нормальная электроплита, два дивана с постельным бельем, посуда... Шик! Составив договор и расплатившись за сутки, мы занесли внутрь все необходимое, попили чай и двинулись в город. Нам нужно было отснять местные достопримечательности, коих, в общем-то не так много.

Собственно, все, что есть в Тынде известного и интересного, находится на железнодорожном вокзале. Само здание вокзала, кстати, является памятником архитектуры. Московские специалисты построили здание, похожее на огромного лебедя, расправившего крылья. Высота центральной башни – около пятидесяти метров. Очень внушительно. Наша видео и фототехника, к сожалению, далека от последних слов в этой области, что не позволило снять вокзал крупным планом. Он просто не влез в объектив. Железная дорога в этих краях не имеет электрификации, поэтому все поезда, в том числа и пассажирские, тянут тепловозы. В основном это старенькие 2ТЭ10, что для нас, живущих в краю электровозов, было довольно диковинно. Что-то внушительное и суровое ощущается в окружающем пространстве, когда со станции отправляется, выпуская столб чернейшего дыма, бурчащий дизелем стальной монстр.

Что интересно, у нас не возникло никаких проблем со съемками. Все-таки железнодорожный вокзал и станция являются стратегическими объектами, и в родных краях к нам бы уже возникли вопросы. Лишь раз, в самом здании вокзала, молодая сотрудница полиции поинтересовалась целью нашей фотосъемки. Получив в ответ, что мы – туристы, а не террористы, она больше к нам не приставала. На привокзальной площади есть ещё один памятник эпохе отважных комсомольцев и великих строек. Паровоз серии Еа, поставлявшийся из США по спецзаказу правительства Советского Союза.

Неподалеку от вокзала мы увидели двухэтажное здание, обнесенное забором, а за ним стояла различная железнодорожная техника. Однако, рассмотреть поближе не удалось, потому что на дворе был воскресный день и ворота были заперты. Решив заглянуть сюда на следующий день, мы отправились в магазин за продуктами. Помимо этого, нам нужно было купить запасной ремень агрегатов для двигателя нашего УАЗика, поскольку тот, что стоял в тот момент, изрядно поистрепался всего за две тысячи километров. Зайдя в интернет, мы нашли там все, что нам требовалось буквально через дорогу друг от друга. Что ж, меньше крутиться по незнакомому городу.

В наших родных краях распространено мнение, что на севере все дороже. Пройдясь по магазинам, мы пока не заметили большой разницы. Да, цены повыше, но ненамного. Но и зарплаты тут обычно выше, чем у нас. При этом ассортимент довольно обширный. Так что, в этом отношении, север – это не страшно.

По пути немного поглазели по сторонам. Архитектура здесь совсем непривычная для нас. Есть даже такое понятие «бамовский стиль». Он возник из-за того, что города и поселки вдоль Байкало-Амурской магистрали строили люди, приезжавшие из самых разных регионов Советского союза. Здесь нет привычных нам «хрущевок», но довольно много панельных домов с псевдоэркерами, либо с балконами, не выступающими за пределы стены. Есть даже три шестнадцатиэтажных дома. Кстати, микрорайон, котором мы остановились, построен совсем недавно, дома здесь обшиты сайдингом, дворы аккуратные и уютные. В общем, впечатление от Тынды у нас остались только положительные.

На ужин я пожарил картошку на сале, взяли немного пивка и чипсов. Немного даже не верилось, что это происходит с нами. Все вокруг казалось сном. А как хорошо спалось в человеческих условиях! Хоть, конечно, мы не так много еще спали в машине, но выспаться на диване было просто необходимо. Ведь впереди было еще около трех тысяч километров пути до Магадана, где мы могли бы снять полноценное жилье. Можно сказать, что мы спали впрок. Как я уже упоминал выше, часть Якутии и Магаданская область отрезаны от мира рекой Алдан, через которую организована паромная переправа. По информации в интернете открывается она обычно в середине мая. Но нам нужно было знать наверняка. Нарыв какие-то номера телефона, Володя позвонил в поселок Хандыга, расположенный как раз на противоположном берегу Алдана, в котором, судя по всему, и находились фирмы, осуществляющие перевозки. Оказалось, что узнать точную дату открытия невозможно. Кто-то говорил о двадцать пятом мая, кто-то о первых числах июня. А кто-то вообще не отвечал. По итогу, решили мы продлить нашу аренду еще на сутки. За это время мы бы поменяли ремень, досняли бы материал и получше отдохнули бы, поскольку за следующий день предстояло преодолеть около тысячи километров. Собственно, чего тянуть, доев вчерашний ужин, мы отправились исполнять задуманное. Ремень дался нам довольно легко. С помощью книги по эксплуатации, логики и великого и могучего русского языка мы управились минут за тридцать. А потом мы снова поехали в центр города и на вокзал.

Солнце в тот день периодически скрывалось за облаками, что давало немного больше возможностей для фото и видеосъемки. Кроме того, на календаре был понедельник, и можно было попасть на территорию за забором, где стояла железнодорожная техника. Оказалось, что здесь находится Учебный центр профессиональных квалификаций Дальневосточной железной дороги, или, в народе, техшкола, а вагоны и тепловозы на полигоне – учебные макеты, при том, полностью исправные и работоспособные. Уже подходя к ним, мы заметили троих человек в деловых костюмах. Они, увидев, нас, резонно поинтересовались кто мы такие, и, узнав, что перед ними туристы-железнодорожники, активно заговорили и протянули руки для приветствия. Отзывчивые и грамотные люди работают в этой организации. Нам рассказали про каждый экспонат и о своей работе. Нечасто к ним заглядывают коллеги-туристы, да ещё из такой дали.

Второй день в столице БАМа прошел не менее плодотворно, чем первый. Было комфортно и уютно. Но, нас ждали основные приключения. Несмотря на то, что дата открытия паромной переправы по-прежнему оставалась для нас загадкой, пора было выдвигаться в путь. Кроме того, по одному из номеров нам ответила добрая женщина, поведавшая, что её паромы пока не ходят, а вот некий «пиратский» кораблик уже вовсю работает. Если бы мы знали об этом раньше! Можно было бы ехать побыстрее и большими пробегами, что сэкономило бы нам пару дней. Но, как вышло, так вышло. И вот, утром двадцать второго мая наши колеса вновь зашуршали по трассе. Впереди был город Алдан, поселок Нижний Бестях, в котором начинается автодорога Р-504 «Колыма», и переправа через великую реку Алдан.

Глава 3

На пути к Алдану все чаще стали попадаться участки дороги, лишенные асфальта. В большинстве случаев это вечное недоразумение нашей страны устраняла тяжелая техника. Трассу активно ремонтировали, срезая горы и укладывая абсолютно новое полотно. Кое-где мы с удивлением обнаружили огромные пласты снега, высотой с человеческий рост. Чувствовалось, что мы продвигаемся все дальше на север. Все выше становились горные перевалы. Граница Амурской области и Республики Саха находится на одном из таких. Говорят, что среди большинства водителей есть традиция остановиться здесь, чтобы дальше в дороге сопутствовала удача. Мы, естественно, не стали обходить стороной данный обычай.

Город Алдан, как и большинство населенных пунктов на нашем пути, мы проехали по окраине. Так уж построена федеральная трасса. Наверное, только в нашем родном Иркутске она проходит практически через центр по самым узким и загруженным улицам.

Единственное место, где мы ненадолго остановились, был железнодорожный вокзал. Небольшое, но довольно красивое и уютное здание построено совсем недавно, как, собственно, и железнодорожная ветка Тында – Нижний Бестях. Насыпь, на которой уложен путь, даже не успела еще толком порасти травой. Все это – перспективная Амуро-Якутская магистраль, из-за отсутствия моста через реку Лена, доселе так и не достроенная до Якутска.

В наших планах было остановиться где-то перед Нижним Бестяхом, а утром оттуда проскочить прямо до переправы. Однако, на деле мы столкнулись с такой проблемой: дорога до поселка почти полностью была отремонтирована, и вдоль неё везде установили ограждение, что исключало съезд в лес. Темнело, заканчивался бензин, а заездов в лес все не было. Но у нас был в запасе план «Б». В поселке имеется пристань, от которой ходят паромы на Якутск через Лену. А возле неё – стоянка для ожидающих автомобилей. Это было единственным вариантом в данном случае, и мы им воспользовались. Судя по обилию кусков льда, проплывавших по Лене, можно было сделать вывод, что переправа на Якутск еще не работает. На стоянке уже скопилось около десятка грузовых машин и микроавтобусов. Люди ждали открытия пути. Хорошо, что нам не туда. Около восьми утра мы выехали со стоянки и отправились на центральный перекресток поселка. Именно там, никак не обозначенная, фактически начинается трасса Р-504 «Колыма», хотя формально она берет начало в Якутске. А уже через 70 километров асфальт заканчивается, что далее появляться только в более-менее крупных населенных пунктах.

В пятом часу дня мы прибыли к переправе через Алдан. Можно было бы приехать и раньше, но дорога распорядилась иначе. Больше ста пятидесяти километров в степях Якутии дорога представляет из себя даже не гравийку, а песчаную грунтовку, которую доблестные якутские дорожники щедро засыпают тоннами песка. Ровнее она от этого не становится, зато пыль от проезжающих машин стоит такая, что с непривычки приходится прижиматься к обочине, а иногда вовсе останавливаться. Местами ямы достигают довольно приличной глубины, что поневоле удивляешься, как здесь могу проехать легковые машины. Хотя, их не так уж и много. Самым распространенным автомобилем на нашем пути был УАЗ-2206, в народе прозванный «Буханкой», а также УАЗ-3151 и все его возможные варианты. Ну и внедорожники японского и не только производства тоже встречались, куда ж без них. Ближе к переправе дорожные условия значительно улучшились, дорога была отсыпана и неплохо укатана.

Что ждало нас на пристани? Да нет там никакой пристани. Просто пологий берег, куда причаливают паромы. На другом берегу виднелся поселок Кискил (его название мы узнали позже, от матроса). До него по воде было около девяти километров вверх по течению. А уже за ним – поселок Хандыга, откуда и началось строительство Колымской трассы силами заключенных «Дальстроя» НКВД. Приехав на берег, ни одного парома мы не обнаружили, только две ожидающие машины: потрепанный «Патриот» и здоровенный транспортер с какой-то установкой на платформе. По словам водителя «Патриота», паром должен был скоро прибыть, но они ждали не его, и нам ничего не оставалось, как расположиться в ожидании.

Вскоре к нам подъехала Мазда Дэмио с иркутскими номерами! Вот это редкость, давненько мы не видели земляков. Водитель, мужчина лет сорока, ехал один и тоже в сторону Магадана. Отчаянный человек, надо сказать, ибо машинка у него была ну очень уставшая с пробегом около полумиллиона километров. Он рассказал интересный случай, произошедший с ним в дороге. На той части трассы, что шла через деревни (где была ужасная дорога), стоял передвижной пост ГИБДД. Мы его проехали с минимумом вопросов, а вот мужчина этот столкнулся с интересом сотрудника, проявленным к его курительной трубке. Инспектор посчитал, что это «устройства для курения запрещённых веществ». Скорее всего он никогда и не видел трубку и не знал её предназначение. Вот такая смешная, но неловкая ситуация. Еще через какое-то время подъехал микроавтобус Тойота Хайс приморскими номерами. Его водитель с товарищем гнали его домой в Магадан, и, как оказалось, на этой трассе они были впервые. Видимо, если и выезжали за пределы области, то только самолетом. Так мы и стали ждать корабля тремя экипажами.

В шестом часу мы-таки увидели на горизонте заветное судно. Но, когда оно причалило, оказалось, что отплытие откладывается до восьми часов вечера. Ну что ж, подождем еще. Заварили два «Доширака», вскипятили чай, и время пролетело вполне себе незаметно. Подъехало еще две машины и в восемь часов вечера мы радостно въехали на палубу корабля. Паром был небольшой, всего на 7-8 машин, но нам уже не было разницы. Почти час мы шли вверх по Алдану, уже совсем вечером мы выскочили на каменистый берег поселка Кискил. В спешном порядке уехали подальше от него, нашли более-менее скрытое место на берегу и расположились на лагерь.

Стало заметно холоднее, но мы даже не стали заморачиваться с костром, потому что нормальных дров в округе не было, да и спать уж очень хотелось. Смеркалось... Поглядев на часы, мы обнаружили, что время перевалило за полночь, а темнота так и не наступала. Это значило только одно – мы попали в край белых ночей. К этому тоже, между прочим надо было привыкнуть.

Здесь понемногу начинала чувствоваться атмосфера Колымы. Даже в воздухе витал дух оторванности от основного мира. Все-таки, почти полгода в межсезонье сообщение с другим берегом отсутствует.

Глава 4

Какой самый ценный ресурс за Алданом? Тот, кто что-либо знает об этих краях, скажет: “Топливо”, и будет прав. Хандыга – немаленький поселок, но из тех заправок в нем работает только одна, и та находится в стороне от дороги, и к ней не ведут никакие указатели. Но добрые люди нам подсказали путь, и заправились как обычно, до полного бака и еще наполнили резервную десятилитровую канистру. Не могли не заехать на мемориал, обозначающий символический «нулевой километр». Его установили в память о тех, кто строил эту трассу в те далекие и мрачные годы. Неподалеку от него, кстати, располагается футуристичное здание в виде летающей тарелки. Это – Дом детского творчества. Вот так вот. Через 70 километров мы дозаправились в поселке с красивым названием Теплый ключ, в котором располагается действующий аэропорт. До следующего очага цивилизации было около двухсот пятидесяти километров. Равнины начали сменяться перевалами, местами очень высокими, с крутыми подъемами.

В ста одиннадцати километрах от Теплого ключа нашему взору открылось первое, не побоюсь этого слова, чудо Колымской трассы – Желтый прижим. Вообще, прижимов два: Желтый, не очень высокий, и Черный – поистине суровое место в наши дни, а еще двадцать лет назад просто страшное и опасное. Узкая (ширины хватало для проезда только одного грузовика) каменистая дорога змеей пролегала по самому краю отвесной скалы над стометровым обрывом и унесла немало шоферских жизней. За последние несколько лет оба прижима основательно переделали, полотно расширили, установили отбойники по краям. Но следы старой дороги еще угадываются метров на двадцать ниже. От высоты просто захватывает дух.

Однако, опасных мест на Колыме и в наши дни немало. Примерно через шестьдесят километров, есть место под названием Заячья петля. Дорога здесь петляет так, что порой невозможно представить, как здесь может проехать огромная фура, да еще и с грузом. А ездят здесь в основном как раз тягачи, но больше всего бензовозов. Они просто на каждом километре. Начинаешь понимать, что огромная цена за топливо в этих краях – в общем-то естественное явление. В таких условиях требуется не только отличное умение вести грузовик, но огромная выдержка. Думается нам, что новички сюда не ездят. Проезжая даже над небольшим обрывом, внутри что-то сжимается, хотя ты едешь, по-сути, в легковой машине.

В восьмидесяти километрах от Заячьей петли находится культовое место для всех путешественников, которые проезжают через эти края. АЗС в поселке Кубюмэ, так называемая Куба. Поселка давно не существует, а заправка осталась. И это единственный очаг цивилизации на 250 километров в обе стороны. Бензина марки АИ-95 здесь нет и в помине. Только АИ-92 и дизель. Ну а что еще надо здесь? Будка заправщика представляет из себя цилиндрическое строение. Вроде бы в таких «бочках» теплее, поскольку холод не скапливается в углах по причине их отсутствия.

Заправив полный бак, отправляемся дальше. Скоро стемнеет и пора уже выбирать место для стоянки. С коим тоже не так уж просто. На болотистой равнине не остановишься, а на горных перевалах просто некуда съезжать. Но, кто ищет, тот обязательно найдет. И мы нашли. Шикарное место на берегу приличной реки. Что может быть лучше? Развели прекрасный костер, сварили прекрасную еду. Точнее, я сварил макароны и поджарил их на сковородке с тушенкой и луком. Объедение, ставшее практически постоянным нашим блюдом. Правда, не уверен, что стал бы есть это дома. Почему-то тушёнка в моем сознании ассоциируется исключительно с походами. А против сознания не попрешь.

Здесь же мы повстречали огромных комаров, коих, надо сказать, доселе нами не наблюдалось. Они были просто огромны и, почему-то, очень интересовались нашей машиной.

Понемногу мы приближались к границе Якутии и Магаданской области. Становилось холоднее, горы становились выше, в лесу начинали преобладать ели и лиственницы. Гравийка нас более-менее радовала. Можно было спокойно ехать 70-80 километров в час. Давление в шинах мы снизили еще до переправы, поэтому трясло не сильно. Красивейшие места на Колыме. Суровые, но красивые. Бурные реки, высокие заснеженные горы, скалистые обрывы и почти полное отсутствие людей. Связь доступна только в больших поселках, заправки через 250 километров, а то и больше. Непростая жизнь, непростая судьба... Большинство рек вдоль и поперек перекопаны в поисках золота. Если бы эти горы отработанной каменистой породы, здесь было бы еще прекраснее. Но, не было бы золотодобычи, не было бы и этих мест, потому что делать здесь, по большому счету, нечего. Лес не строевой, нефти нет, уголь есть, но тоже не Кузбасс. Остается только золото. Ну и охота, конечно. Животный мир здесь чрезвычайно богат. Кстати, нас часто пугали медведями, но мы так и не встретили ни одного намека на них.

Через 244 километра от Кубы мы прибыли в поселок Усть-Нера. Совсем недалеко была граница с Магаданской областью. Пора было заправляться, что мы и сделали на единственной заправке. В процессе заливки топлива было обнаружено, что заднее правое колесо пробито и прилично спускает воздух. В срочном порядке стали искать шиномонтаж. А их там нет! Точнее есть, но нигде не написано об этом. Колеса здесь ремонтируют в обычном сервисе, там же можно починить ходовую часть или подправить кузов. За ремонт покрышки мы отдали 300 рублей, и поехали дальше.

По пути к границе проехали еще один полуживой поселок – Артык. Чуть позже я придумал для таких мест характеристику – поселок-зомби. Непонятно чем живущий, без заправок, полузаброшенный населенный пункт, где нет даже занюханной заправки. И вот, в двухсот семи километрах от Усть-Неры мы ступили на Магаданскую землю. Впереди нас ждало невероятное количество впечатлений и приключений, но первое, что с нами произошло, – это пробой того самого колеса, что мы чинили в Усть-Нере. Заметили мы это в тот момент, когда свернули к первому объекту нашей экспедиции – заброшенному поселку Контрандья. Решив отремонтировать колесо самостоятельно, не прибегая к запасному, подкачали его и поехали искать поселок. Коего, к сожалению, не нашли. Вернее, мы нашли приискателей, перекрывших дорогу к нему шлагбаумом и, скорее всего, расположившиеся не только на подъездах, но и в самом поселке. По пути к этому месту нам пришлось два раза преодолевать брод, шириной около тридцати метров и весьма серьезным напором воды. Глубина оказалась не слишком большой – немного выше ступицы колеса. Но в первый раз проезжать было слегка неприятно.

Повернув обратно, выехали на трассу и погнали искать ночлег с возможностью для ремонта колеса. Буквально в пяти километрах такое место нашлось. В болотистый лес уходила старая отсыпанная дорога, размытая талыми водами и практически не проезжая. Проехав по ней пару километров, уткнулись в глубокую канаву, пересекающую насыпь поперек. Дальше пути не было, но нам и так было достаточно. Развернув лагерь, Володя занялся ремонтом колеса, а я – приготовлением пищи.

На ремонт колеса ушло не больше получаса неспешной возни. Надо заметить, что демонтаж колеса на УАЗе в 2018-ом году производится так же, как и лет сорок назад. Фирменный домкрат, наполовину сделанный из пластика, подставляется прямо под «чулок» моста, для чего неизбежно приходится залазить под машину почти полностью. В городе, будучи одетым в деловой костюм или, не дай Бог, белую рубашку, сделать это будет проблематично. Но мы-то знаем сей нюанс, а потому Владимир надел одёжку погрязнее, постелил коврик и полез. Само же колесо мы заклеили с помощью ремкомплекта, который должен возить с собой каждый владелец бескамерных шин. Шило, специальная игла, клей и несколько резиновых жгутов. Все, пять минут, и дыра в покрышке заткнута.

Ну, а дальше был ужин у костра и очередная ночь в далеких суровых землях. Какой по счету день прошёл, мы уже не считали...

Следующим пунктом экспедиции был заброшенный поселок Аркагала. По нашим данным возле него могла находиться действующая АЗС, хотя верилось в это с трудом. От места нашей ночевки поселок находился всего в паре километров. С трех сторон его окружали довольно мрачные сопки, а почти по центру протекала небольшая река. Кстати, вода во всех попадавшихся нам реках имела желтоватый оттенок, что, возможно, было связано с сезоном таяния снегов. Свернув с трассы, мы встретили развилку дорог. Одна, хорошо накатанная, уходила направо, вторая, почти не проезжая, – прямо. Сейчас трудно сказать, что толкнуло нас поехать прямо. Поторопились... Через сотню метров от развилки дорога резко пошла на косогор, под которым оказалась приличная трясина. И мы застряли. По самое брюхо. Выехать своим ходом возможности не было, так как трава и грязь сковали мосты. Пришлось нам расчехлять главный косырь, припасенный специально для таких случаев. Открутив госномер и решетку радиатора, можно узреть в недрах стандартного бампера электрическую лебедку. Да, она у нас не самая мощная и вообще китайская, но этого вполне хватило, чтобы потратить на вызволение танка из плена около пятнадцати минут. Нормально, жить можно. Дальше мы поехали по нормальной дороге, которая, естественно, привела нас к месту назначения. Пока мы возились с лебедкой, к нам подошел мужчина лет пятидесяти. Оказывается, он раньше жил в Аркагале, а сейчас приезжает сюда, как на дачу. И живет тут один. При этом, следов его присутствия мы не заметили ни до въезда в поселок, ни во время нашего нахождения там. Бывает же...

Самыми высокими зданиями Аркагалы были школа и один пятиэтажный дом. Детский сад, ещё несколько двухэтажных домов и три-четыре деревянных – вот и весь поселок. Чуть поодаль виднелись какие-то постройки с железной трубой. Первым, на что мы обратили внимание, была вездесущая сырость. Дороги, бывшие газоны и скверы – все хлюпало и чвакало. Наверное, это происходит из-за вечной мерзлоты, ведь талым водам просто некуда впитываться. Более-менее сухо было возле школы и пятиэтажки. Оно и понятно – высоким зданиям уделялось явно больше внимания. Кстати, здесь, как и во всей зоне вечной мерзлоты, дома построены на сваях. Подвалы отсутствовали по определению. Имелись, конечно, некие помещения в пространстве между сваями, но это все равно не было полноценным подвалом.

Ещё одним интересным фактом этих мест является то, что количество металлических конструкций, ржавеющих под открытым небом, просто невероятно по нашим меркам. То, что у нас растащили бы за месяц, тут лежит годами. А все потому, что это никому не нужно. При отсутствии железнодорожного сообщения и нестабильном автомобильном вывоз металлолома просто не выгоден. Вот и гниют остовы машин, гаражи, трубы и промышленные конструкции. При этом, все запчасти, которые могли пойти в дело, сняты. Когда местные поселки доживали свой век, вероятнее всего, купить здесь что-нибудь для своего «Москвича» и старой «японки» было просто негде. Примерно то же самое можно сказать и про квартиры, в которых практически не было дверей, местами отсутствовали даже дверные и оконные коробки. Люди выживали, как могли.

Побывав в детском саду и школе, мы направились к местной «высотке». Для нас это было первым прикосновением к атмосфере, в которой жили люди в последние годы жизни поселка. Как я уже писал, двери отсутствовали почти везде, мебель тоже. Однако, кое-где остатки интерьера все же угадывались. Интерьера, характерного для конца 90-х годов и начала 2000-х. Бумажные обои, разномастные люстры и торшеры, шкафы из позднего СССР. Все это было знакомо, так как в подобных интерьерах прошло и наше детство.

А в одной из квартир на кухне мы одну из самых ценных вещей из прошлого. Письмо хозяевам от их родственников. Давно ли вы писали кому-нибудь письмо? В наш век сотовой связи и интернета подобные вещи потихоньку забываются, а потомки потом даже не смогут толком узнать, о чем мы общались друг с другом. Но тогда, на рубеже веков, рукописное письмо было основным источником коммуникации между людьми, находившимися в разных городах. Сейчас мы держали в руках одно из таких посланий, наполненных тревогой и переживаниями. Человек, писавший хозяину, уже покинул поселок и задавал вопрос: «Почему вы не уедете, ведь жить там просто страшно в это неспокойное время, когда вокруг происходит такой беспредел?» Наверное, адресат в итоге все-таки уехал, а нам остается только догадываться, в каком состоянии пребывал поселок на заре нового тысячелетия (в коридоре на стене висел пожелтевший календарь на 2004 год).

Сам дом находится немного выше основного поселка, поэтому у нас возникло жгучее желание выбраться на крышу, чтобы осмотреться вокруг свысока. Лестницы на чердак оказались на месте, люки были открыты, и мы осторожно вылезли на верх здания. Да вид открывался шикарный. И мрачный. Мрачные горы, мрачные тучи на горизонте, мрачные стены пустых домов. Суровые места здесь...

Кстати, об АЗС. Она здесь действительно есть. То есть в наличии имеется полуразрушенное здание с емкостями для топлива, предупреждающими надписями, а также ржавая колонка. Вот и все... Ближайшая заправка была в городе Сусуман в тридцати километрах отсюда, а бензин уже плескался на дне. Но мы не особо переживали, ибо у нас имелось десять литров запаса.

Погода ощутимо портилась, поэтому долго решили не задерживаться. Впереди нас ждал один из самых важных и серьезных объектов Колымской трассы – поселок городского типа Кадыкчан, где нам предстояло найти себе квартиру, в которой можно остановиться на ночлег. В городе-призраке сделать это легко и сложно одновременно. Но об этом чуть позже.

Глава 5

Колыма широко известна, как край, богатый драгоценными металлами. Но добывали и добывают здесь не только его. Немалую роль в экономике региона играет уголь. Предприятия по его добыче зачастую являлись градообразующими, и яркий пример тому – поселок городского типа Кадыкчан, находящийся в тысяче с лишним километрах от Магадана. Основным местом работы его жителей были две угольные шахты, на одной из которых в 1996-ом году произошел взрыв, после чего она была закрыта. Вторая же шахта была закрыта ещё в восьмидесятых годах. А в январе 2003-го встала котельная. Вышла из строя транспортерная лента, за которой никто не толком не следил. Магистральные трубы, проложенные по поверхности земли, перемёрзли и лопнули. Восстанавливать систему было невероятно дорого. Поселок постигла судьба большинства так называемых моногородов, в 2004-ом году он был закрыт и расселен в течение нескольких лет.

Дорога к поселку, пролегающая вдоль осыпающегося берега реки, оказалась весьма накатанная. Зачем-то сюда люди ездят... Может, на охоту в местных лесах или рыбалку в реке Кадыкчанка. А, может быть, пытаются что-нибудь еще найти и утащить. На наше счастье, в момент прибытия вокруг не было ни души. Со стороны Кадыкчан выглядит довольно большим для поселка городского типа, поэтому между собой мы будем именовать его городом. Расположен он в паре километров от трассы и, так же, как большинство населенных пунктов в этих местах, окружен сопками, на которых в мае (на дворе было двадцать шестое число) еще лежит снег. Прежде, чем искать место для ночлега, решено было прогуляться по городу. машину оставили в одном неприметном дворе и пошли. Наше знакомство с одним из крупнейших городов-призраков постсоветского пространства началось с центральной аллеи перед Домом культуры.

Практически сразу мы наткнулись на атрибуты любого подобного места: обломки детской коляски, бюст Ленина и открытка с его же лицом. Может быть, с «атрибутами любого подобного места» я несколько перегибаю, но, почему-то, субъективно упоминание заброшенного, по сути, советского города у меня вызывает ассоциации с подобными артефактами.

Бюст вождя мирового пролетариата находится у подножья лестницы, ведущей к главному входу в местный ДК. То ли время, то ли лихие ребята с ружьями изувечили ему лицо так, что Ильич стал похож на персонажа зомби-хоррора. Как по мне, зрелище крайне символичное в данное время и в данном месте. Провоцирует задуматься о бренности бытия и почувствовать всю мрачность атмосферы умершего города.

Определенное неудобство при осмотре достопримечательностей города вызвало то, что мы не знали назначения большинства зданий, так как карты с соответствующими метками были закачаны в память планшета, который просто не смог определить наше местоположение. Пришлось восполнять пробелы уже дома.

Если стоять лицом к Дому культуры, то по левую руку можно лицезреть здание начальной школы, а по правую – кинотеатр «Шахтер». Если же пройти немного на северо-восток, то можно попасть в среднюю школу поселка Кадыкчан – большое трехэтажное здание со следами пожара.

Население поселка в период расцвета достигало 12 тысяч человек, поэтому вся социальная инфраструктура здесь была на должном уровне. Судите сами: две школы, два детских сада, ясли, спортзал, Дом культуры, рестораны, универсамы, больница, поликлиника и даже кинотеатр. Все атрибуты серьезного города.

Сейчас же здесь остались лишь стаи птиц, вьющих свои гнезда под крышами зданий без окон и дверей. Во многих домах, особенно более старом центре, провалилась кровля. В здании, которое мы определили, как больницу, даже отваливалась штукатурка с потолка и стен, на полу стояли лужи воды. Все металлические предметы были покрыты толстым слоем ржавчины.

Пройдя ещё несколько километров по городу, мы сделали наблюдение, что остекления в домах практически не осталось. Возможно, сказывается влияние сурового климата с морозами и ветрами. Это обстоятельство существенно затрудняло поиски пристанища на ближайшую ночь. Мы обошли практически весь жилой фонд Кадыкчана, но нашли всего пару-тройку подходящих вариантов. Причем самый первый из них так запал в душу, что в итоге на нем и остановились. Нам требовалась квартира с живыми стеклами и дверью. Желательно, более-менее чистая, если можно применить данный термин к жилью, больше десяти лет не видевшему хозяев. Таковая нашлась на четвертом этаже одного из «новых» домов на западе города. Да, новое жилье здесь строили до конца девяностых, но всё ограничилось тремя пятиэтажками, а четвертый дом так и не был достроен. В общем же, практически везде не хватало либо окон, либо дверей, либо порядка. Особо бросилось в глаза то, что в некоторых квартирах люди явно оставались уже после официального закрытия посёлка. Свидетельством тому были металлические печки-буржуйки и стальные засовы на дверях. Остается только догадываться, какого расцвета достигло мародерство в первые годы заброшенности. Но некоторые люди были слишком принципиальны и не хотели уезжать до последнего.

В одном из подъездов мы решили заглянуть в почтовый ящик. И нашли там спам из 90-х – «святое письмо». Суть его сводилось к тому, что автор рассказывал, якобы некто переписал это письмо девять раз и от этого выздоровел больной мальчик. Соответственно, тому, кто получил это письмо, необходимо было сделать то же самое, иначе в его дом придет беда. Вот, честно говоря, мы ожидали увидеть всякое, но такое... В других ящиках попадались только приглашения на выборы от разных кандидатов. Интересно, тогда, в начале двухтысячных, на пороге забвения, кто-нибудь из кадыкчанцев верил в эти «выборы»?

Погода, тем временем, портилась все сильнее. День клонился к закату, но и без того на улице было уже очень сумрачно. Дул сильный и холодный ветер, от которого весь город скрипел и стонал. Прибавляя к этому периодические шорохи, создаваемые птицами, атмосферу можно было смело назвать жуткой. Заброшенные дома смотрели на нас глазницами окон, а мы все еще искали себе ночлег. И нашли.

Улица Ленина, дом 15, квартира 55. Этот адрес я запомню, наверное, на всю жизнь. Двухкомнатная квартира, сохранившая напоминание о постсоветском образе жизни страны. Этих обоев, дверей, диванов и шкафов уже практически не встретить. Мы словно вернулись в прошлое. В маленькой комнате, в которой были целыми окна и дверь, на одной стене красовались фотообои, почему-то составленные из частей разной яркости. А на другой стене – наклейки с автомобилями от жевательных резинок. Судя по всему, здесь жил подросток. Позже, разгребая завалы вещей, мы приоткрыли тайну о жильцах этой квартиры. Сейчас же мы перегнали к подъезду машину и стали заносить вещи. А после прошлись по подъезду. Для более комфортной ночевки хотелось найти какой-нибудь старый диван или кровать. А также стол, на котором можно было бы по-человечески поужинать, ибо маленький столик для пикника, что был у нас, изрядно поднадоел. Через полчаса мы нашли все, что задумывали: шикарный стол, обитый кожей, диван и мягкую часть кровати или дивана. Комната была подметена чем придется и начался процесс обустройства и приготовления еды. Володя, как истинный инженер, подцепил к старому выключателю аккумулятор и лампочку, таким образом у нас появился полноценный свет. Наверное, если бы кто-то со стороны увидел в сумерках белой ночи наше окно, он бы перекрестился и обошел стороной весь квартал.

Каждый раз, проходя по подъезду мы обращали внимание на стены и поражались. Неизвестный художник, скорее всего из местных жителей в былые времена украсил лестничные клетки мрачными граффити. Теперь эти рисунки делают это место еще более зловещим. Вообще, сложно себе представить, что когда-то люди спускались по этим ступенькам в магазин или на работу, дети бегали в школу и в гости к друзьям. Кажется, что здесь всегда был мрак и депрессия. Разбирая завалы вещей в комнате, мы выяснили, что в квартире жила семья Закировых, у них было две дочери. Мать, а после неё и старшая дочь, работали кем-то в местной администрации и выдавали людям справки, о том посёлок закрыт и подлежит выселению. Можно только представить, что творилось в душе у этих людей. Мы нашли даже копию постановления Правительства РФ о расселении нескольких населённых пунктов по стране, в том числе и посёлка Кадыкчан Сусуманского района Магаданской области, за подписью тогдашнего премьер-министра Касьянова. Вот такие дела... Так, между делом, я сварил макароны с тушенкой, добавив туда сухой суп из пакетика. Вскипятили чай и сели ужинать. Было, конечно, прохладно, но хотя бы ветер не дул. Заканчивался день двадцать шестого мая. В этот день, в тысяча девятьсот девяносто первом году, на свет появился я. Пожалуй, это был самый необычный день рождения в моей жизни.

А после еды мы полезли на крышу. К сожалению, соседний дом ограничил нам видимость поселка, но все равно находиться там было крайне атмосферно. Фотографий нам сделать не удалось, поэтому через полчаса мы спустились обратно и отрубились. День выдался очень насыщенный и трудный. Впереди нас ждало постепенное приближение к цивилизации, а о дороге домой даже и не думали. Одно решили точно – на обратном пути заночевать здесь еще раз. И, может быть, посмотреть что-нибудь из того, куда попасть в этот день не успели. Например, в здания, относящиеся угольной шахте, расположенные на другом берегу Кадыкчанки.

Глава 6

Сон на настоящем диване, пусть и двадцатилетнего возраста, гораздо крепче, чем на жестком основании «спальника» в машине. Да и сжатое пространство автомобиля несколько напрягает при ежедневном круглосуточном нахождении в нем. А тут настоящие стены и потолки перед глазами. Ночевка в городе-призраке – незабываемое мероприятие. Но пришла пора собираться в путь. К обеду мы собрали пожитки и двинулись дальше. Погода стояла пасмурная, но без дождя.

Далее по плану было посещение еще живого города Мяунджа, райцентра и ночевка в заброшенном аэропорту «Синегорье». А теперь обо всем по порядку. Поселок городского типа Мяунджа оказался не таким уж и живым, как мы думали. Примерно треть домов были полностью или наполовину расселены. В остальных люди еще жили, но некоторые окна уже были пусты. Чем живет этот городок? Думается мне, что только благодаря Аркагалинской ГРЭС, являющейся градообразующим предприятием и снабжающей электроэнергией ближайшие территории. Ну, и золотодобыча, конечно, хотя, в особенности экономики этих мест мы сильно не углублялись. Сусуман – районный центр Сусуманского района – оставил более приятные впечатления. Хоть дома здесь не очень в хорошем состоянии, а центральная улица не имеет асфальта, общая картина полностью перекрывает все доселе увиденное. Все довольно аккуратно, много людей, в том числе и молодежи. Есть кафе и рестораны, магазины и объекты соцкультбыта. Самое новое и красивое здание здесь – штаб-квартира компании «Сусуманзолото». Крупнейшая золотодобывающая компаний региона о себе любимой не забывает. Заряд батарей нашей фото и видеотехники иссякал, надо было искать столовую или кафе с розеткой. Как мы обходились до этого, спросите вы. Был у нас прибор под названием инвертор, заказанный Володей из Китая. Подключив его к аккумулятору автомобиля, можно получить из 12 вольт постоянного тока 220 вольт переменного. Все шло хорошо, но в какой-то момент инвертор просто взял и перестал работать. Без шума, дыма и каких-либо предпосылок. Так что, возможности для фото и видеосъемки у нас теперь стали несколько ограничены. Но, что поделать, нашли мы столовую, зарядили технику, поели и погнали дальше. Цены в Сусумане оказались на порядок выше наших. Не на все, но очень на многие товары. Сказывается транспортная удаленность от областного центра, не говоря уже о том, что западнее вообще не одна тысяча километров до крупных торговых узлов.

Уже на выезде из города увидели довольно гротескную картину: на фоне заброшенного двухэтажного здания красовалась новая детская площадка, на которой беззаботно играли около десятка детишек. Такие вот контрасты встречаются на Колыме. Темно-синие горы и светло-голубое небо, зеленые ели и белые снега, заброшенное и новое.

Вообще, после нескольких тысяч километров вдали от цивилизации наличие такого большого количества людей вводило в некоторый ступор. Как легко, на самом деле, привыкнуть к отсутствию благ и одичать. Но с нами этого, к счастью, не случилось.

Хотя до Магадана еще было очень далеко, его приближение уже начинало ощущаться. Периодически появлялся намек на какую-то жизнь. Поселков, пусть и полуживых, стало чуть больше. Немного больше машин можно было встретить. Тем не менее, атмосфера мрака пока не менялась. Шел дождь, на перевалах превращавшийся в снег. Было очень холодно, учитывая начало июня на календаре. Но нас ждал объект с очень красивым, на мой взгляд, названием. Аэропорт «Синегорье».

Построен он был в 1978 году для посёлка гидростроителей с одноименным названием. Говорят, на начальном этапе он принимал только один рейс из Магадана. Закрыт в 2000-ом году и сейчас представляет из себя взлетную полосу и несколько зданий, в числе которых терминал и гостинца. Однако, смотреть там почти нечего – одни стены. Даже огромная металлическая вывеска АЭРОПОРТ на крыше частично разобрана. Единственной интересной вещью, которую мы нашли, был журнал замечаний о состоянии самолетов.

Взлетная полоса, сделанная из бетона, местами «поплыла», но в критической ситуации могла бы принять небольшой самолет. Здесь мы немного развлеклись, вдоволь погоняв машину. Где ещё представится возможность найти прямую, свободную от чего-либо и кого-либо?

Заночевали мы в итоге прямо возле «взлётки». Красоту тех мест описать словами практически невозможно. Не зря аэропорт носит такое романтичное название – горы вокруг действительно имеют слегка синеватый оттенок. А как легко дышится! После пыльной (а в последние дни просто грязной) гравийки можно было, наконец, вдохнуть свежего морозного воздуха. Этот день получился довольно легким, понемногу среди туч стало проявляться солнце, что определенно добавляло нам оптимизма.

Глава 7

Увы, следующий день солнечным не оказался. Снова было пасмурно, пробрасывал мокрый снег. Вскоре по правую руку от нас мы увидели поселок без опознавательных знаков. Скорее всего, это была Пятилетка или Спорное. Некоторые дома здесь были гораздо старше тех, что встречались нам до этого. Двухэтажные, скорее всего, пятидесятых или шестидесятых годов постройки. Централизованное отопление и подача горячей воды в них отсутствовали. Нагрев воды осуществлялся с помощью газовых котлов.

И этот поселок активно разбирался жителями окрестных, ещё живых населённых пунктов. За полчаса пребывания мы повстречали три машины, одна из которых была бортовым грузовичком. Вот так, кто-то жил здесь, возможно даже некоторое время счастливо, но потом все изменилось. Не стало работы, пришлось покинуть свои дома, а их, недолго думая, разобрали. Очень может быть, что это сделали соседи или знакомые бывших хозяев. Кстати, на другой стороне трассы, чуть поодаль несколько бравых мужичков разбирали крышу старого частного дома. Да, дерево в качестве дров и стройматериала здесь, скорее всего, стоит недёшево. Как бы там ни было, а нужно было ехать дальше. Солнца на небе уже не ожидалось, и от этого окружающий пейзаж казался запредельно мрачным. Как-будто здешние лиственницы, коими были усеяны все окружающие сопки, уже никогда не позеленеют. И нам предстояло прикоснуться к неприглядной стороне в истории этого края. Как известно, Магаданская область – это не только золото, отсутствие дорог и глушь. В первую очередь Колыма у многих ассоциируется с учреждениями уголовно-исправительной системы Советского союза. В одно из таких мест мы и планировали заехать.

В тридцати километрах от основной магистрали, среди бесчисленных заснеженных (в конце мая!) сопок затерялся поселок Талая. До 2006-го года градообразующим предприятием для него являлась одноимённая тюрьма. Здесь побывали многие известные личности из преступного мира, например, известный вор в законе Вячеслав Иваньков по прозвищу «Япончик». В связи с поломкой котельной тюрьма была закрыта, а зэков перевели в другие учреждения. Чем сейчас живут местные жители, нам неизвестно.

Во время нашего приезда на территорию бывшей тюрьмы по весенним лужам бойко прошлёпали странного вида молодые люди. Учитывая атмосферу этих мест, когда чужака видно за версту, и многих так и тянет поговорить, встречаться с ними у нас не было ни времени, ни желания. Поэтому, сделав несколько кадров, мы двинули обратно на тракт. Проезжая среди седых склонов, задумываешься: “А зачем вообще колючая проволока вокруг здешних тюрем и лагерей?” Бежать-то тут особо и некуда. Особенно зимой.

Потерпев неудачу, решили мы попробовать прорваться к следующей точке нашего путешествия – озеру Гранд. Говорят, что это очень красивое горное озеро в ледниковой долине. Очень хотелось туда попасть, но были у нас подозрения, что снег ещё не до конца растаял. И они подтвердились на сто процентов. Не проехали мы и пары километров, как стало понятно, что сугробы ещё очень высоки. Что ж, вторая неудача, и, поскольку время ещё позволяло, решено было ехать до самого Магадана. Немногим больше двухсот километров. Для нас уже не расстояние.

Глава 8

В то время, как в Иркутске стояла тридцатиградусная жара, на Колыме температура днем поднималась немногим больше ноля. Постепенно стало выглядывать солнце, но мы, увы, ехали навстречу огромному снежному фронту. То, что знаменитого «солнечного» Магадана нам не видать, стало понятно ещё за добрую сотню километров до него. Вскоре гравийная дорога сменилась асфальтом и пришлось накачивать колеса до 2,2 атмосфер.

Приближение цивилизации ощущалось всеми клетками. Всё-таки, как бы ни было интересно и романтично путешествовать дикарями, но за пять тысяч километров, особенно на такой дороге, организм уже просит немного комфорта. Не знаю, каких сил требует какое-нибудь кругосветное путешествие, нам же хватило и этого. Машин, в частности легковых, становилось всё больше. Ровный асфальт казался просто сказкой. В принципе, участки с покрытием нам иногда попадались, но состояние их было далеко не то, что от идеального, но и просто от хорошего. В восьмидесяти километрах от областного центра, в городке с необычным названием Палатка, появилась хорошая мобильная связь, и мы незамедлительно нашли через интернет квартиру. Судя по объявлению, она была где-то неподалёку от моря, что нас не могло не радовать. Ещё из необычных названий населённых пунктов запомнился посёлок Сокол, в котором, кстати, располагается аэропорт города Магадан.

К дому, указанному хозяйкой квартиры, мы прибыли около восьми часов вечера. Причем, дом этот был совсем не тем, куда мы планировали заселить на ближайшие двое-трое суток. Мы решили, что нам просто отдадут ключи или что-то в этом роде. Понять женщину на том конце провода оказалось не так легко, ибо говорила она сбивчиво, нелогично и странно. Сообщив о приезде, мы стали ждать. Хозяйка сказала, что через пять минут она то ли сама выйдет, то ли пригласит. Ситуация стала немного напрягать. Мы уже выбились из сил и хотели поскорее помыться и завалиться спать. Минут через сорок раздался звонок. «Ну где вы, молодые люди?» – мерзким тоном проворчала собеседница.

Оказалось, что жить мы будем совсем не около моря. При этом в квартире не было даже стиральной машины, а мебель была в состоянии ниже среднего. И это за тысячу двести рублей! Ещё залог за ключ пятьсот. Странный сервис, надо сказать. Но делать было нечего, время перевалило за девять вечера, мы валились с ног, поэтому пришлось соглашаться. Затащив вещи, мы сходили до магазина, купили пельменей и ещё какой-то мелочи, вернулись в квартиру и выдохнули. На сегодня хватит. Поев и помывшись, мы завалились в кровати и полезли в интернет.

За две недели в дороге к отсутствию благ цивилизации можно привыкнуть, но жить без них довольно сложно. Мыться в ледяной воде северных рек, ополаскиваться кипяченой водой, глотая пыль от проезжающих грузовиков – такое себе удовольствие. Поэтому на следующий день мы нашли себе новую квартиру, уже со стиральной машиной. На месте выяснилось, что она тоже далека от идеала: на стенах не было обоев, кухня катастрофически маленькая, а вместо микроволновки – мини-печь. Но, другого выбора за вменяемые деньги у нас не было. Здесь мы остановились на двое суток. На обратном пути квартира нам предстояла только в Кадыкчане. Расплатившись с хозяином, мы отправились на местный рынок в поисках морских деликатесов – крабов и разной рыбы. Членистоногих нашлось не так уж много, возможно не попали в сезон, купили всего шесть лап за пятьсот рублей, что показалось нам несколько дороговатым для промыслового района. Также купили морского ерша и мальму. Дома разложили все это по тарелкам, взяли немного пива и отметили, наконец, прибытие в этот легендарный город. Погода за окном непозволительно ухудшилась: шел дождь, дул промозглый морской ветер, а к вечеру пошёл снег. На дворе стояло двадцать девятое мая, между прочим. Собственно, знакомство с Магаданом произошло только на второй день нашего в нём пребывания. Несмотря на жуткий холод, мы отправились сначала к знаменитому мемориалу – «Маска скорби».

Памятник жертвам политических репрессий был открыт в 1996-ом году на сопке Крутая, где в сталинские времена располагалась «Транзитка» – перевалочный пункт для заключенных, откуда их распределяли по лагерям Колымы. Монументальное напоминание о том ужасе, который пережили сотни тысяч виновных и невинных узников. Далее мы отправились в ещё одно знаковое место города. Вернее, находится оно за городом, в двадцати километрах. Это Нюклинская коса на побережье Охотского моря. Здесь в 1928-ом году высадилась экспедиция советского геолога Юрия Билибина, положившая начало освоения края. Погода стояла очень суровая: ледяной ветер пронизывал до самых костей, пробрасывал снег, небо было полностью затянуто свинцовыми тучами.

Но мы героически добрались до косы, запечатлели её, так сказать, «на плёнку» и поехали обратно в город. День выдался насыщенным, а вкупе с ужасной погодой – просто вымотавшим. Тем не мене, программа была выполнена, на следующий день предстоял отъезд, нужно было набираться сил, доесть суп и хорошо выспаться. Однако, перед выездом нам необходимо было сделать ещё некоторые дела. Во-первых, с утра выглянуло солнце, а значит, можно было пройтись по городу, купить сувениры, сделать памятные фото.

А во-вторых, у нашего железного коня приближалось время замены масла и фильтров. Нужно было найти их в незнакомом городе. Оказалось, что это очень непросто. Официальный дилер здесь один, но там вообще никто не мог нам помочь. Занимаются они, в основном, КАМАЗами и продажей новых УАЗов, а вот как продать расходные материалы – без понятия. Плюс к этому у местного населения абсолютно другой ритм жизни – раза в два медленнее. Это очень заметно на дорогах и в магазинах. Менеджер у дилера час искал в интернете (!) информацию о том, какое масло и фильтр нам нужно. В итоге, часа в четыре мы-таки купили все, что нужно и отправились из города. Благо, вещи уже были собраны. Впереди был обратный путь, но приключения на этом не заканчивались.

Глава 9

Более пяти тысяч километров. Три федеральные трассы. Пять регионов. Мы засыпали под легкий гул покрышек по асфальту и тряслись на гравийных дорогах, дыша пылью от проезжающих грузовиков. Сгорали от жары в степях Якутии и замерзали от ледяного ветра Колымы. Но мы сделали это! Блеск и нищета золотоносного края открылись нашим глазам. Мало кого это интересует, и ещё меньше тех, кто сможет это изменить. Если ты бросил здесь жилье, то его разберут, скорее всего, твои же соседи. Если ты живёшь не в областном центре, то вполне возможно, что за твоей стеной будет пустая квартира без окон и дверей. Тысячи гектаров суровой, непригодной для полноценной жизни земли. Дорог нет, связи нет, людей нет. История идёт своим чередом, с уходом людей уходит и прошлое. Остаются только воспоминания. Кто знает, может оно и к лучшему. В наше время вряд ли найдется достаточная мотивация для человека, чтобы переехать сюда по своей воле. Может быть, только поближе к Магадану. Там жизнь есть и будет. А не по своей воле сюда уже не увозят более полувека. Невероятные красоты пропитаны грустью и скорбью. Такой нам показалась Колыма. Холодной, жесткой, величественной, но красивой. Благо, в наше время мы можем добровольно это увидеть и понять. Несколько интересных наблюдений: самый распространенный вид транспорта на трассе – бензовоз (из легковых – внедорожники разной степени подготовки к бездорожью), на заправках почти нет цифровых индикаторов (говорят, что они не выдерживают крайне низкие температуры), посты ДПС заканчиваются вместе с асфальтом (исключением была Усть-Нера).

Глава 10

Из всех лагерей сталинского периода большинство уже давно стерты с лица земли. Остались лишь единицы в труднодоступных местах. один из них – «Бутыгычаг». Попасть в него можно, проехав через Тенькинский район, что немного южнее основной трассы. В этом учреждении, затертом среди сопок, с 1937 по 1956 годы, заключенные добывали олово (что, по некоторой информации, было лишь официальной версией), а также уран для атомной промышленности Советского Союза, которая в те годы развивалась семимильными шагами. Естественно, о защите от облучения рабочих никто в те годы не думал. Да и вряд ли кто-то из узников знал всю правду о своём пребывании в лагере. Трасса, проходящая через эти места, в народе так и называется – «Тенькинская». Поворот на неё находится практически сразу за Палаткой, если ехать в обратную сторону. Там же находится пост таможенного контроля, который досматривает некоторые автомобили на предмет незаконного вывоза золота. Мы, скорее всего, подозрения не вызвали, поскольку остановившая нас женщина-таможенник только заглянула в окно и жестом разрешила ехать дальше.

Практически сразу после сворота стало понятно, что это уже не федеральная трасса. Гравийное покрытие местами было по факту грунтовым, как в деревне. Местами было много ям и других неровностей. К тому же погода здесь кардинально отличалась от магаданской. Выезжали мы по солнышку и почти ясному небу, а тут тучи все более сгущались, и вскоре пошел дождь, а затем и снег.

На перевалах он, по-видимому, ещё и не таял. Дорога быстро стала мокрой и грязной. Оставалось только надеяться, что дорога на Бутыгычаг пройдет без осадков, потому что и дороги-то там не было – за полвека она стала руслом реки.

Надо сказать, что горы там очень красивые и высокие. В отличие от федеральной трассы, здесь никто не перестраивал опасные подъемы, спуски и повороты. Зачастую казалось, что обрыв находится буквально в сантиметрах от колёс. В такую снежную погоду всё выглядело просто завораживающе. Встречных и попутных машин практически не было. Вообще цивилизацией здесь не пахло. Вскоре мы покинули зону снегопада, небо разъяснило, справа от дороги показался распадок, в котором, судя по нашим данным, находятся остатки лагеря «Бутыгычаг». Показалась река, а к ней вела грунтовая дорога, продолжавшаяся на противоположном берегу. Преодолев довольно крутой съезд, мы подъехали к броду. После переправы у Контрандьи этот вообще был просто ручейком, который едва замочил нам колёса. Дорога на другом берегу повела нас вглубь распадка, оставляя реку справа. На одной из полян на довольно видном месте стоял знак, предупреждающий о том, что воду из реки и ручьёв пить нельзя, поскольку наблюдается повышенный радиационный фон. Это свидетельствовало о том, что мы свернули правильно и впереди нас ждёт одно из главных приключений нашей экспедиции.

В полукилометре от поворота имелся съезд к реке, идеально подходящий для ночлега. Время уже приближалось к восьми часам вечера, поэтому решено было использовать эту возможность. Дров вокруг было предостаточно, поэтому почти сразу же был разведен костёр. Перед этим мы прошлись метров на сто по периметру и нашли развалины старой подстанции. Судя по обилию обломков, здесь были и другие строения, но идентифицировать их уже не представлялось возможным. На другом берегу речки, кстати, тоже имелись разрушенные строения. Но туда можно было попасть, только объехав вокруг, вернувшись на трассу. Ближе к ночи в сторону лагеря проехал грузовой автомобиль марки ГАЗ с пассажирской будкой вместо кузова. Спустя около двадцати минут он вернулся назад уже с людьми. Кто и зачем ездил туда, куда мы собирались завтра? Сколько ещё загадок таит в себе это место, затерянное среди сопок на берегах радиоактивной реки? Утром следующего дня мы выдвинулись дальше. Вскоре дорога упёрлась в реку, которая в этом месте была довольно широкой, но мелкой. Единственной проблемой были довольно большие камни, разбросанные вдоль русла.

Но следы проезжавшей накануне машины, здесь имелись, хотя колёса у неё были раза в три больше наших. Нам нужно было попасть на другую сторону, и после небольшой разведки я водрузил себя на крышу, дабы заснять на видео наш путь по реке. Предстояло проехать сотню метров вдоль русла вниз по течению, потом круто повернуть поперёк и немного вверх. Захватывающее ощущение – сидеть на крыше машины, преодолевающей брод на фоне красивейших пейзажей в тысячах километров от дома и вообще людей. В родных краях люди изнывали от жары, а здесь ещё только началась весна. Причем, местами похожа она была на осень, что добавляло определённого колорита наши приключения.

Переправа кончилась быстрее, чем мы думали. Всё прошло без заминок, и вот мы уже едем по строй дороге, где почти никто не ездит. Почти, потому что дорога есть и довольно наезженная. Неподалёку от брода показалось и первое здание из производственного комплекса лагеря. Его назначение нам было неизвестно.

Дорога периодически ныряла в лужи и ручьи, иногда попадались остатки снега и льда. А вскоре ручей стал нашей дорогой. Местами встречались остатки каких-то искусственных сооружений, которые приходилось объезжать по довольно кочкастым и грязным объездам. несколько раз приходилось рубить снег топорами, чтобы не зацепить за него мостами или днищем. Порой ветви кустов вдоль дороги свисали так низко, что их тоже приходилось рубить. Расстояние до точки состояло около восьми километров. Мы несколько переживали, что дорога может стать ещё хуже, но надеялись на лучшее.

Хуже не стало. Но и лучше тоже. На несколько сотен метров мы вынырнули на открытое пространство, почти без кустов и деревьев. Здесь мы наткнулись на торчащий из земли рельс, отмеченный кем-то сложенным веточками, которые сразу бросались в глаза. Ещё один привет и прошлого, который кому-то уже повстречался не так давно. Немного впереди мы увидели следы грязевых шин. Здесь были путешественники, а может быть и местные охотники. Однако, к счастью, следы были в обоих направлениях, значит гости уже удалились.

Открытое пространство вскоре закончилось и начались новые испытания. Ручей остался в стороне, но обочины стали смыкаться над нами ветками каких-то кустарников. Причем, многие из них были очень жесткими и нещадно царапали лакокрасочное покрытие машины, которое, как многим известно, у Патриота не является образцом надежности и крепости. Скорость упала до трёх-пяти километров в час, я всё ещё шёл впереди, отгибая и ломая самые толстые ветки. Да лучше бы ещё десяток километров по камням и ручью!

Руки замерзали и царапались до крови, но мы прорывались всё дальше. И вот дорога вынырнула на берег ручья и оборвалась. А на другом берегу стояло мрачное здание обогатительной фабрики, перед которым желтели отвалы радиоактивной отработанной породы.

Происходящее не укладывалось в голове. Я даже предположить не мог, что когда-нибудь здесь окажусь. Да я и не знал, что такое может быть, только догадывался. Три часа нам потребовалось на преодоление восьми километров пути. Устали, как ездовые собаки, но цель была достигнута, а это значит, что можно было смело обедать и отправляться на объект для ближайшего рассмотрения. То, что природа только что отошла от зимы, несло определённые неудобства. Рыхлая порода, похожая на песок, местами были очень мокрой. Ноги просто вязли, из-за чего обувь становилась раза в два тяжелее. Но это было незначительной проблемой по сравнению с тем, что открывалось нашим глазам.

Когда-то здесь не по своей воле работали сотни и тысячи человек. Отработанную породу свозили вагонетками прямо под стены фабрики, а центре этого отвала находился, а может быть образовался позже, пруд с чистейшей водой. Вернее, чистейшей на вид, но радиационный фон от него исходил во много раз превышающий безопасный для жизни. Конечно, находясь рядом с ним даже длительное время, вряд ли получишь лучевую болезнь и вообще облучение, но пить оттуда не стоит. Однако, есть те, кому это не страшно. Это медведи, чьи следы в большом количестве можно было увидеть по всей поверхности отвала. А у самой кромки воды было немного следов копытных, возможно лосей. Вот уж кто находится в гармонии с природой и понятия не имеет про уран и радиацию.

Под стенами фабрики, сложенными вручную из камней, коих в округе неисчерпаемое количество, ещё сохранились остатки зимних сугробов. Сейчас они были глубиной до половины голени, что, наверное, одна десятая часть того, что наметает здесь зимой. В помещениях на первом этаже огромное количество луж, местами даже непроходимых. В общем-то, за полвека от здания остались только стены и перекрытия, но в самом большом зале обнаружился интересный артефакт. Здесь, почти в центре, стояла большая ёмкость с развороченными стенками и какой-то золой или песком внутри. И эта бочка давала очень приличный фон. Наш простенький дозиметр показывал до полутора тысяч микрорентген. Для сравнения: на отвалах попадалось местами около пятисот микрорентген, а нормальный фон, который окружает нас практически везде – примерно двадцать пять.

О назначении сей ёмкости можно только догадываться, но ясно одно – это помещение с прямоугольными отверстиями в потолке было, пожалуй, самым важным и опасным местом обогатительного комплекса. В дополнение к этому на втором этаже мы нашли несколько камер с двумя дверями, в которые, судя по едва сохранившимся записям, с помощью тельферов что-то загружали. Мы не являемся специалистами в области обогащения урана, поэтому для нас всё это оборудование так и осталось загадкой.

С крыши фабрики нам открылся шикарный вид на отвалы и изумрудный радиоактивный пруд. Когда-то здесь трудились люди, не знавшие о средствах защиты и охране труда. Думается мне, что здоровыми отсюда не выходили. Да и не всем это удавалось...

Добыча руды велась закрытым способом, путём пробивания штолен в склонах сопок. Кто-то из былых исследователей даже видел их, чего и нам хотелось. Ради этого мы сквозь едва проходимые заросли вышли на склон одной из гор, на котором виднелась колючая проволока и какие-то каменистые осыпи, возможно, искусственного происхождения. Однако, больше часа блуждая по колено в снегу, мы нашли лишь большой бетонный колодец, имеющий всего несколько небольших отверстий, похожих на вентиляционные трубы. Что это и для чего, естественно, нам было неведомо. Так и остались мы без штолен, зато запечатлели отменный вид на ущелье.

У подножья склона можно было найти большое количество различного металлолома, в том числе и узкоколейные рельсы. Судя по всему, всё это с годами принесло сюда с талыми водами откуда-то сверху. К сожалению, исследовать местность дальше уже не было ни сил, ни времени, поэтому мы вернулись к фабрике, прошлись по отвалам и отправились к машине. День клонился к вечеру, ночевать в таком месте не очень-то хотелось, а значит, впереди был путь длиной около восьми километров до нашей стоянки.

Обратная дорога всегда даётся легче и быстрее. Это правило сработало и здесь. Большинство веток были уже обломаны, камни и лужи изучены. Там, на фабрике периодически набегали тучи и сыпал снег, а здесь, чуть пониже, светило солнце, предвещая нам морозную ночь. В принципе, мы уже привыкли к тому, что в начале июня здесь ещё случаются заморозки по ночам. Хотя сложно себе представить, как бы мы смогли выжить в регионе, где почти девять месяцев зима. И это при том, что климат в Сибири тоже не подарок.

Проведя изрядно надоевший ритуал с приготовлением пищи и раскладыванием спального места, мы расположились у костра. Впечатления от экспедиции почти перестали помещаться в голову. Красота и мрачность этих мест опьяняла. Возможно, летом тут не так тоскливо, как осенью и весной, но нам остаётся судить об этом только по фотографиям из интернета. С такими мыслями мы и отправились спать. Перед сном обнаружили, что вода в канистре уже успела покрыться тонкой корочкой льда. Вот такое лето на Колыме. Следующий день не принёс улучшения погодных условий. Солнце практически исчезло, периодически шёл дождь, а на перевалах – снег.

Нам оставалось посетить последний объект нашего путешествия. Один из тех, благодаря которым Колымский край снискал свою печальную славу. Колония строго режима в посёлке Омчак. Была закрыта в середине двухтысячных годов.

Сегодня любой может пройтись по мрачным коридорам и камерам с обшарпанными стенами и даже попасть в штрафной изолятор. А в одной из камер кто-то из нынешних посетителей оставил несколько разбросанных сигарет разных марок и бутылку из-под пива. Кто и зачем это сделал, естественно, осталось тайной.

А дальше была дорога в Кадыкчан на ночёвку. Периодически вдоль трассы попадались прииски и рудники. Всё-таки, область живёт и работает, хотя и достаётся результат этого труда далеко не всем. Ближе к основной трассе мы поднялись высоко в горы, пошёл дождь, а машин вообще не стало. Вокруг был густой лес и высокие обрывы.

Природа казалась дикой и неприступной. Животный мир здесь наверняка очень разнообразен и богат. Один раз нам даже удалось сфотографировать лося, который нас заметил далеко не сразу, а заметив, в три прыжка скрылся в густой чаще. Растительность стала гораздо зеленее, чем во время нашего приезда в эти края, что говорило о скором приходе лета в эти суровые края. Но всё равно было холодно и промозгло. И, тем не менее, невероятно красиво. От склонов за бортом захватывало дух. Порой даже хотелось выйти и стоять бесконечно. Однако, водителю наслаждаться этой красотой практически некогда, поскольку дорога весьма опасна, особенно в дождь. Несколько раз нам попались остовы рухнувших автомобилей, которые, как здесь нередко бывает, никто не вытаскивал из оврагов из-за нецелесообразности данного мероприятия.

В районе четырёх часов дня мы въехали в Кадыкчан. Сразу к дому заезжать не стали, а свернули к броду через Кадычканку, дабы побывать на территории предприятия, бывшего, некогда, сердцем посёлка. После взрыва в 1996-ом году шахта была законсервирована и сегодня от неё остались лишь несколько полуразрушенных зданий.

Земля вокруг них была покрыта толстым слоем угольной пыли и шлака, которые, в сочетании с сыростью, характерной для этих мест, давали эффект трясины. Назначение построек мы, естественно, не знали. Идентифицировать получилось лишь разрушенный тоннель главного ствола, ведущий на верхний этаж одного из зданий. Собственно, мы поняли, что это – главный ствол благодаря металлической табличке, найденной на его, так сказать, вершине. А в здании том, судя по всему, происходила своего рода сортировка угля по размерам фракций. Хотя, мы можем и ошибаться.

Помимо этого, мы побывали в санитарно-бытовом корпусе рудника. Здесь находились раздевалки, душевые, актовый зал и другие помещения подобного рода. В раздевалке, занимавшей площадь около двухсот квадратных метров, осталось огромное количество спецодежды. Много лет назад рабочие повесили её на крючок и ушли по домам, чтобы больше сюда не вернуться. Умирало предприятие, а вместе с ним и умирал посёлок.

На улице стремительно вечерело и по-прежнему было пасмурно, хотя следов недавнего дождя, по крайней мере сильного, здесь не наблюдалось. Мы уже достаточно сильно утомились после посещения колонии в Омчаке и длинной дороги, поэтому решили долго не бродить, а ехать к дому. Единственное, куда заскочили в итоге – частный сектор посёлка. Да, хоть климат Колымы не особо располагает к земледелию, деревянные дома с печным отоплением здесь имелись. Конечно, за столько лет от них уже мало что осталось. Мерзлотные грунты по весне превращаются в сырые болота и поглощают их сантиметр за сантиметром. Тем не менее, в одном из домов мы нашли чёрно-белую фотографию горняка в противогазе, которого несли на носилках. Когда была сделана эта фотография и при каких обстоятельствах, скорее всего, мы никогда не узнаем.

Когда мы, наконец, подъезжали к дому, сил уже не было никаких. И тут случилось неожиданное. Не происшествие, скорее, открытие. При въезде в наш двор нужно было обогнуть двухэтажный недостроенный пристрой с торца дома. Каково же было наше удивление, когда на бетонной площадке у этого сооружения мы увидели внедорожник Toyota Hilux Surf и четверых нетрезвых человек около него. Три мужика, лет по тридцать пять и женщина. Они накрыли там себе стол и бухали, по-моему, даже с шашлыком! Вот это поворот. Не заметить нас они не могли, поэтому пришлось притормозить. Ребята явно тащились от того, что устроили вечеринку в «мёртвом городе», приглашали нас выпить, от чего мы вежливо отказались, сославшись на планы ещё прокатиться по городу.

Время приближалось к девяти часам вечера, мы хотели есть и спать, а тут такие непрошенные гости. Отъехав немного, решили действительно покататься, скоротать время. После полутора часов безделья, их машина показалась вдалеке, и мы двинули к нашему дому. Имелись некоторые опасения насчёт возможного возвращения гуляк, но они, к счастью, не подтвердились. Оставшийся вечер прошёл без проблем и мы, еле живые, завалились спать в холодной, но по-своему уютной, квартире номер 55 по адресу: посёлок Кадыкчан, улица Ленина, дом 15.

Утро встретило нас промозглым ветром, который создавал такую богатую полифонию звуков, что казалось, будто дома разговаривают между собой, обсуждая присутствие посторонних. Повсюду скрипели открытые двери и окна, шелестели оторванные обои и гремели остатки водосточный труб. Создавалось ощущение, что по подъезду кто-то ходит. Нам было несколько не по себе, неприятно, не было чувства защищенности. К обеду наши пожитки были собраны, заурчал двигатель нашего корабля и, бросив последний взгляд на дом, приютивший нас на целых две ночи, мы выехали со двора. Проезжая мимо ржавых труб теплотрассы, наш взгляд поймал какое-то движение среди них. Оказалось, что это было суслики, либо другие, им подобные, грызуны. Их было трое, и они совсем нас не боялись. Мы скормили им полбулки хлеба, что, наверное, вызвало немало удивления в их маленьких глазках. Покидать город было грустно, хотелось побыть здесь ещё, зайти в каждую квартиру, каждый уголок, коих осталось ещё много. Но время неумолимо бежало вперед, наш ждал дом.

Глава 12

Обратная дорога у нас прошла без происшествий. Володя спокойно проезжал за день по восемьсот и больше километров. Всё также остро стояла проблема с местом для ночлега, поскольку съездов в лес было очень мало. Приходилось останавливаться даже на выработках гравия, устроенных дорожными службами. Один раз не угадали с топливом и еле дотянули до заправки на резервной канистре. А вот дорога за две недели стала хуже. Порой она вытряхивала всю душу с потрохами. Езда по этой «стиральной доске» была сродни, пожалуй, китайской пытке капающей водой. В Якутии состояние дороги не изменилось – она также изобиловала ямами и кочками. Чем занимались дорожники всё это время – непонятно. Судя по всему, они просто засыпали дорогу песком, который абсолютно не прикатывался и только усугублял ситуацию. Чуть больше ста километров мы ехали больше трёх часов, в конце концов остановившись на берегу какого-то озера, в котором на следующий день искупались. А потом снова была тряска. И жара, которой не хватало, например, где-нибудь на Бутыгычаге.

Нервы были уже на пределе, когда мы въехали в Тынду. Нам нужно было срочно найти то, чем можно снять стресс, но в незнакомом городе сделать это казалось не так просто. Больших супермаркетов здесь не было, а в маленьких магазинах продавалось только пиво, которое стресс снимает не так успешно. Уже было почти девять вечера, когда мы нашли заветный магазин и за десять минут до его закрытия купили две бутылки замечательной и очень хорошей настойки «Сиббитер». Одна задача была выполнена. Следующий пункт – найти ночлег. Это оказалось не менее сложным. Трасса «Лена» уже подходила к концу, а съездов лес не было от слова вообще. Вспомнили про нашу стоянку недалеко от поселка Бамовская и рванули дальше, на «Амур». В темноте еле нашли нужный сворот, немного поплутали, но выехали, наконец, на нужное нам место. По сравнению с Колымой, ночами здесь было теплее раза в два. Природа вовсю распустилась, все позеленело и разрослось. Наш путь подходил к концу, подходили к концу и силы. Оставалось совсем немного. Сделав следующую стоянку у содового озера под Читой, мы решили, что поедем сразу до дома. Уже просто морально тяжело было раскладывать спальник, готовить еду. Да и провизия у нас подходила к концу, в дороге поели в кафе возле железнодорожного моста через Селенгу и поехали дальше. Жара сменилась штормовым ветром и дождём. Погода была единственным минусом в этой поездке. Но несущественным, конечно.

К мне домой мы подъехали в третьем часу ночи. Ощущение было, что меня не было год. Все было зелёное, трава по пояс, моя машина покрылась слоем пыли. Ноги немного подкашивались, ступая на родную землю. Всё произошедшее казалось долгим сном. Я забрал свои вещи и пошёл в дом. Ну, а Володя поехал дальше, до дома ему было ещё полчаса езды.

P.S.

Подведя черту, что можно сказать? Путешествие долгое, сложное и крайне интересное. Три недели времени маловато, надо хотя бы четыре. Но вдвоём скучновато, хотя и гораздо проще, нежели большой компанией. Хотя, двумя экипажами на двух машинах – почему нет? Жизнь на Колыме есть, но её мало, и она вахтовая. Магадан – самый красивый и живой город. Преобладающий транспорт даже в нём – подготовленные внедорожники, большинство из которых, скорее всего, дизельные. Очень много дорогих машин с московскими номерами, особенно в районе приисков. Природа невероятно красива, величественная и суровая. Ни один фотоаппарат не передаст всего объёма впечатлений. Очень понравилось место в Якутии, под названием «Булуус». Это ледник, не таящий летом уже много веков, а среди него течёт ручей, который зимой не замерзает. Вот такие контрасты.

Белые ночи – удивительное для нас явление. Привыкнуть можно, но спать мешают. Сложнее ориентироваться во времени – думаешь, что время восемь вечера, а уже полночь. Наш «Патриот» показал себя исключительно с хорошей стороны. Был глюк, связанный с блоком управления светом, но это мелочи, так как из-за него не горели только габариты, вместо которых мы использовали задние противотуманки, да невозможно было убавить подсветку приборной панели. Привыкли и не парились. Перед Тындой заехали на эстакаду, коих вдоль трассы там довольно много. Ни один болт не открутился, ничего не отлетело, даже после триала на Бутыгачаге. Сервис съёмных квартир Тынде на пять, в Магадане – на троечку. Спальник в остальных местах – замечательная вещь, палатку мы даже не брали. Вот так, практически полстраны за три недели. Может быть, когда-нибудь мы повторим это мероприятие, но пока в нашей необъятной стране и за её пределами осталось ещё немало интересных мест, куда можно забраться. Всё впереди!