Ай гоу ту Саяны или как пацаны в 90-х в поход ходили

Зимним вечером на кухне, батя рассказал мне историю о фронтовиках, как они в лютые морозы заворачивались в фольгу и ныряли в снег, чтобы спать в собственном тепле…

Не знаю почему, но место нашей встречи в Политехе называлось «Водопой», толи из-за батареи отопления, возле которой толпились между парами, толи Толя знает. Ближе к февралю начинали уже кучковаться по определенным группам соучастников скорых зимних походов в Саяны. Мои товарищи Колян и капрона (сшитая из сворованных зонтиков летних кафе), а примус не предусматривался по причине запланированных ночевок в зоне леса. Маршрут нарисовали простецкий: Ниловка-Шумакский-Источники-Долгожданный-Бепкан-Динозавр-Аршан.

На все про всё решили, что семи дней нам хватит пробежаться налегке. Вот в этом слове «налегке» мы и заложили всю прелесть зимнего пребывания в горах. Ну, конечно, фольга, летняя палатка и отсутствие примуса – это только начало облегчения, дальше мы решили вместо еды взять ружьё! Это было решение настоящих мужчин. Поверьте, мы рассчитали, что продуктов нам надо на два дня – на заход и выход, а там, в горах, мы обязательно найдем мясо, осталось взять только сухари, соль и спички. Ну и, конечно, в связи с простотой перевалов ни верёвок, ни ледорубов и кошек на борту наших кулей не было. Из утепления придумали сшить два спальника одеялом, понятия о пуховых спальниках мы тогда не имели, хотя пуховики тогда уже шили самостоятельно.

Февральская погода всегда радует первым теплом, ярким солнцем и самое главное хорошим настом в горах, когда на лыжах можно лететь в любом направлении, особо не упираясь в тропёжку. Самый первый казус произошёл по дороге в Ниловку. Наш водитель умудрился уснуть по дороге, да ещё и на одном из затяжных спусков. Однако чудного столкновения со скалой удалось избежать, непонятно, как, но духи гор ждали нас, явно, для других испытаний, и водилу разбудили, и автобус на дорогу вновь направили. Мы же восприняли всё со смехом, как и положено парням из Политеха…

И вот кули на нас, мы на лыжах, причём, пацаны на деревянных «туристах», а я был счастливым обладателем «Бескидов». Однако, на подходе к «летнику» мои старшие друзья, уже сварившие ужин, открыто обсуждали мою физическую готовность к подвигам. Мол, Лёня, точно, уже сегодня не придёт. Я услышал это и громко объявил, что они не дождутся, чтобы я не пришёл, хотя вымотался в первый день ужасно. Следующий день нам грозил переходом через Шумакский и ночёвкой в теплом зимовье на источниках. Ночью замерзли… взятый термометр на утро показывал минус 37. Походу, Саяны не знали, что скоро весна.

Шли на перевал, потея внутри и замерзая снаружи, холод было видно на наших обмороженных носах и щеках. Там внутри меня плакал маленький мальчик, навзрыд… Но вдруг Колян поднял руку вверх – этот знак есть во всех боевиках. Мол, стоп, тишина, вижу объект. Я сквозь промороженные ресницы в белой мгле увидел, как комок снега прыгает по камешкам в сторону от нас. ЕДА! Да это была вкусная наваристая белая куропатка… ммм… пальчики оближешь. Андрюха скинул рюкзак и начал отвязывать ствол. Куропатка, переваливаясь на упитанных бёдрах, начала удалятся. Андрюха взял ружьё. Белая жирная курочка улепётывала в горы. Стреляй… Стреляй, шептали мы ему… Уходит!!!

Когда мы были молодыми, мы не умели материться, просто с горечью в голосе Анрюха сообщил, что патроны у него на дне рюкзака. Эх! Сказала куропатка и очень тихо пропала в безмолвной пустоте заснеженных гор.

Ближе к перевалу солнце светило теплее, и настроение наше было уже на высоте около 2700 метров, душа пела и летела вместе с нами по Шумаку к источникам до захода солнца. По прибытию на источники, наша коммандос осмотрела большинство зимух на предмет обнаружения компании на вечер или хотя-бы еды. В те бедные годы народ ходил мало, а кушать брали ещё меньше. Но вермишели раздобыли немного, и то, ура! Эх. Вспомнилась куропаточка!

На следующий день была заявлена днёвка, так как из графика не выбивались, а на источниках молодому организму надо обязательно подлечиться. День провели в распитии минеральных вод и купании в горячем радоне, хвала радиации! Тишина и покой, трудно представить когда на популярном месте никого нет, кроме нас, естественно… Но звук вертолёта прервал эту идиллию. Вояки. – сказал Коля безапелляционно. Вертушка подскочила резко, до земли не села, а чуть зависла, только открылась дверь, как сразу услышали заразительно пьяненький женский смех, двое толстеньких полканов в бушлатах спрыгнули в сугробы и стали ловить тетушек-веселушек в польтишках и ящики со снабжением. Белая зависть прибытия этих инопланетян на источники меня покорила!

Вертолётчики козырнули, и ушли по-афгански, помахивая крыльями, а военные дяди приветствовали нас вкусным чесночным перегаром, и с удивлением спрашивали, как мы здесь очутились. Их подруги фронтовые, разфуфыренные и слегка поддатые, нас восприняли за местных жителей, и спросили, где им тут обустроиться на отдых. Мы помогли им дотащить ящики до большого зимовья, за что были награждены банкой сгухи и тушенки, предложили бухнуть с ними, но мы же туристы – спортсмены, поэтому отказаться не смогли.

Утро следующего дня было ясным и солнечным, на душе было мрачновато, так как молодой организм отвергал вчерашний алкоголь, а мозг вместо штурма перевала заставлял лечь на нары и слушать как трещат дрова в печи и извилины в мозгу… Нашу армию никто не победит!

Солнце слепило, жажда мучила. Подходя к хребтине перевала, вроде, очнулись все. Перевал Долгожданный, через него из долины Шумака попадаешь в исток Билюты, перевал не сложный, но загадочный. Я дважды его не смог найти, в прочем и друзья мои тоже. Решили, что перелезем вот здесь – ткнул старший группы Коля – указывая на следы рассомахи уходящие круто вверх во вроде логичную ложбинку. Как мы пёрли в эту крутую гору, это песня! Солнечный снежный склон ухал и бухал под нами, в животе муть, в голове жуть, только следы животины уходящие вверх обнадеживали не знаю почему. Уклон становился всё круче. Вдруг я ощутил всем телом, что склон ухнул не так обычно как всегда, мы замерли. Надо идти налево к скале, скомандовал Коля и метнулся туда. Следом за ним Андрюха. Я оцепенел, страх сковал движения… Коля уже на камнях. Андрюха на середине, а я стою и слушаю, как звучно бьётся сердце. Андрей обернулся и всё понял. Он развернулся и чуть вернувшись, протянул мне лыжную палку. Мы полезли вдвоём, тут подтянулся Коля и уже зацепил наш обоз. Снежные колеса летели вниз и разбивались. Гора дышала и ухала, мы на камнях. Пронесло…

Залезли на перевал уже близко к вечеру, солнце садилось, мороз крепчал, а Саянский ветер рвался всех порвать в клочья. На очень узкой каменной шейке перевала утеплились и стали думать о спуске. Думать – это хорошо, когда заранее, а когда сидишь в позе птички в сумерках на краю скалы, не ведая, что там внизу, и при этом внизу не видно ничего, перед нами только желоб ледяной бобслейной трассы, резко уходящий вниз и круто влево, чего там за поворотом? Обратно возвращаться не то, да и лавинный склон напугал нас. Ночевать на гребне тоже не айс: замёрзнем. А замерзать на ветру уже начали реально. Решили прыгать туда, внутрь трассы. Эх. Налегке ведь шли, а сейчас бы одеть кошечки, да ледорубчик в руку. Собрали в кучу все шнурки палки и бинтики. Связали метров десять каната «а-ля сопли друга», и путем детской считалки выявили первого. Коля вначале попытался сползать, но лёд и штаны из капрона очень лихо смыли его с наших глаз. Веревочка чуть натянулась и вдруг бесцеремонно стала болтаться без груза. Мы напряглись. Ожидание – вечность. А ещё ветер шумит и завывает, я замёрз окончательно. И, вроде, показалось, что снизу кричит Колян, поэтому решил ехать вместе с рюкзаком. Подбодрил Андрюху, что если помирать так с музыкой и полез в ледяное седло. За поворотом открылась фантасмагория: цирк истока Билюты оказался огромно белым, а спуск нереально крутым, но ниже по склону махал невредимый Коля. И я отпустил конец верёвки… крича от восторга, полетел вниз по скону. Несло по льду весело и задорно, ближе к Коле начался снег, что позволило не больно остановиться после крутого спуска. Если бы тогда вместо снега и дальше был лёд, то этот рассказ вам не читать! А так пара ушибов и порванные штаны токма.

Анрюхе кричали долго. Походу его смутили два обрыва, да и веревочку ему никто не подержит. Однако парни из Политеха всегда славились решительным характером. Тормозить Андрея нам пришлось вдвоём, так как он летел с самого верха, да ещё с двумя кулями. Спасённые мы обнялись, всплакнули и радостно побежали вниз к лесу, где нас ждал костёр, тушенка с вермишелью, и долгое весёлое обсуждение чудесного перехода через перевал. Который был впоследствии опознан как «Лавинный» 1Б – Название такое правильное, ёмкое!

Всю ночь валил белый и пушистый снег. Утро было чудесным, то ли вчерашнее спасение, то ли костёр из бревен, который грел нас всю ночь, и белоснежная сказка кругом – всё располагало к движению вперёд! Как только Билюта приняла реальные очертания речки, на нас из кустов выскочила огромная стая рябчиков! Удачно таки прям! Их там человек сто, наверное, чирикают, кучкуются и смотрят на Андрюху, как он ружьё опять достаёт. Недолгие рассуждения «бывалых» охотников, чем по ним стрелять, ну какой номер там у дроби. Прицел. Бабах… в горах кстати эхо бабаха жуткое и долгое. И вот один лежит, еда наша если что. Остальные поднялись и перелетели толпой повыше склона метров на сто. И затаились в кустах. Андрюха жестами шепчет, мол идите, шугайте их, а как полетят он бабахнет. Загонщики рябчиков полезли вверх: я справа, Коля слева. Гаркнули с ним громко. Рябые взлетели и сразу выстрел. Только тут я услышал свист дроби и врубился, что стою по линии огня. Мгновенно мне разонравилась охота. Поругались малость с охотником, говорю, пойду реку тропить, снега то по колено выпало, да и зимуху надо искать. Ещё долго я слышал эхо выстрелов, всё дальше уходящих в гору. Пока тропил лыжню, раза два промочил ноги, но по светлу это не страшно. Главное отыскать зимовьё. Ближе к сумеркам я его нашел. Надо отдать должное строителям этих диких домиков, они спасли немало таёжных бродяг.

Друганы припёрлись по темноте, промокшие насквозь, они в натопленной избушке взахлёб рассказывали, как в погоне за птичками забрались почти под перевалы. Однако и в этот раз охота не задалась. Окромя того первого, больше никого не взяли. Хитропопые эти рябчики оказались! Да и фиг с ними, нам много мяса не надо, сварим бульёнчик наваристый! Колян ушёл разделывать добычу. Мы с Анрюхой мешали соль в кипящем котле. Истошный крик с улицы напугал нас жутко. Вылетели пулей, картина маслом: сидит Коля на снегу, в одной руке птаха в другой нож и недоумение на лице. Нельзя его есть, – мрачно промолвил Колян, – больная птичка, у неё опухоль раковая! И показывает набольшую шишку на шеи у птахи. Я в шоке, единственная добыча и та заражённая… Славно, что Андрюха кое-что понимал в устройстве лесных пернатых, он нам и поведал что такое зоб! На радостях в довесок к рябчику решили тортик замутить, банка сгухи и коробка хлопьев кукурузных жгла мой рюкзак уже давненько. А ещё я удачно нашел сковородку под нарами. Быстро замесив ингредиенты, поставил торт на морозец, чтобы форму принял. Делал всё в потемках, так как батарейки на фонариках самопальных сели, а света от печки хватало чтобы только лбами не сшибаться.

Печка жарит, в зимухе теплынь, снаружи снег валит, хлебаем похлёбочку, нахваливаем. Разморило нас. И вот под чаёк таёжный ТА ТАМ!!! вплывает тортик с улицы в избу. Давай его метать, но с каждым укусом горечь немного во рту. И сладко вроде сильно, но и горько совсем невкусно, непотяточки… стали спичками светить, выяснять чем сгущенка то горчит, а там внутри торта, там внутри его черные комочки, что от мышек остались давно в сковородке… Люди, мойте посуду после еды! И до еды тоже! Особенно в горах! Не пошёл торт тогда, наелись быстро.

Снег валил всю ночь... Утро было очень белым и тихим. Вышли поздно, тропить сложно. Порой выше пояса, решили бросить рюкзаки, протропить до зоны леса и вернутся для ночёвки в зимухе. А утром по лыжне легко заскочить на перевал. Лезли весь день, но до границы леса дошли, быстро спустились и пошли за мясом к стрелке на реке, накануне там было замечено много следов кабарги. Провалявшись в засаде часа два, любуясь светом луны и начавшимся вновь снегопадом, замерзнув окончательно, мы вдруг поняли, что фарта нет нынче тута нам. А кушать хочется всегда, голод стал уже донимать молодые организмы.

Утро было очень белым и тихим. Вышли поздно, тропить сложно. Ночной снегопад засыпал нашу лыжню, и пришлось прорываться заново. После обеда выползли из леса, и у самого крайнего сухого бревна решили заночевать, потому как выбились из сил. Утро запомнилось морозцем в минус 30, решили идти на перевал даже не завтракая, опять тропёжка и вот в последних лучах солнца мы залезли на Бепкан, голодные и уставшие, но счастливые что вырвались из этих уморительных сугробов. На лыжах сиганули почти с гребня и уже при свете луны. Чтобы было не страшно лететь в темноту, решили громко орать, этот способ спуска не раз уже выручал горных туристов. Выехали к озеру и решили ночевать на морене «холодную» – для тех, кто не знает, это вообще без костра, это вообще самая ж… ЖЕСТЬ! Луна, озеро внизу блестит, термометр походу глючит рисуя 35 минуса. И тут я достаю наше спасение – фольгу! Кое-как закутавшись в шуршащую плёнку пытаясь уснуть, не снимая ботинок (силы кончились к тому времени), я вдруг осознал, что если сейчас засну в этой железной обёртке, то завтра не наступит никогда. Приняли решение выползать из палатки, которая на ветру была просто декорацией и бегать вокруг её пока не согреемся. Это одно из самых ярких воспоминаний того похода: ночные догонялки вокруг палатки, борьба нанайских мальчиков, отжимания, и прыжки до луны, тункинские танцы в присядку, разжигание костра из травы и кустиков, три глотка кипятка на брата и по пятьдесят спиртяги, припасённой для форс-мажора. Это была фееричная ночь…

Совершая утренний моцион я нашел на камне часы с крышечкой на цепочке, удивлению не было предела, такой классный подарок от Саянских духов за наш ночной концерт выживаемости! Любуясь рассветом, мы с Андрюхой увидели недалеко от нас странные белые камни, большие и одинаковой формы, бросились к ним – что это? и о Чудо! Оказывается, мы всю ночь замерзали и танцевали рядом с альпинистскими домиками, собранными из брусков и больших листов пенопласта, для проведения в этих местах Альпсборов. Но и это не всё! Внутри был обнаружен газовый баллон и гречка с сухим молоком. ПИР горой!!!

Обожравшись гречи, напившись молока, счастливые мы пролетели незаметно Динозавр, и начали спуск по прикольной речке Барун-Хандагай. Ключевое слово в названии БАРУН! по-нашенски теперь – это ПИПЕЦ в грубой форме. Проваливались в воду даже ниже пояса. Барун так барун: булыганы огромные, прижимы узкие, снега по макушку – короче американские горки. А я понимаю, что мне плоховато, мутит как-то странно, и кругом вкрапления черные как на тортике стали кругом мерещатся. Наверное, от накопленной усталости, решил я и стал крепиться. На дорогу в Аршан вышли уже в темноте, звук приближающегося лесовоза был как музыка счастья, меня уже шатало и плющило, поэтому поехал в кабине с двумя развесёлыми вдрызг местными жителями. Ночевали в санатории, куда нас забесплатно пустил сторож. Он же мне дал горсть таблеток, и я впал в транс. Дорогу в Иркутск вспоминаю с трудом, но по приезду пришлось вызывать скорую, на которой меня увезли в Областную удалять апендикс. Ох уж эти комочки в тортике…

Две медсестрички-практиканки ржали до слёз, когда я в труселях стоял пред операционной. Картина не для слабонервных: сгоревшие и обмороженные от солнца и мороза лицо и руки на фоне белоснежного изможденного голодным походом тела студента. Стыдобище… Тетенька любезная подающая наркоз ласково спросила: ты кто и откуда такой, я с гордостью шептал, засыпая – горный турист из Политеха…