На Фролиху (давно это было, аксакалы...)

Троица у Соболей

Как-то на Соболиные озёра ходили, три тётки и Саня (Заяц). Больше на озере туристов не было. (Вы не думайте, что я Соболя с Фролихой перепутала – с этого похода пришла задумка на самый эмоциональный с Зайцем поход на озеро Фролиху). Пожили пару дней на озере, сходили на водопад Сказка, красоту посмотрели. Хорошая фотография «Утро на озере» долго на стене в турклубе висела. После спустились до стрелки на Снежной и Заяц убежал на электричку, на работу надо было.

А мы, три девицы, вышли после Соболиных на дорогу (год, примерно, 81-й, то есть маршруток ещё нет), проголосовали грузовичку, водитель гостеприимно указал нам на кузов. Забравшись в кузов, увидели, что кроме нас там ещё и баки с мусором. Но делать нечего – едем до Слюдянки. А потом подумали, а не съездить ли в Песчанку, отпуск же!

Не знали мы тогда рекламного слогана про «три в одном флаконе». Просто после посещения Соболей докупили продуктов в Слюдянке, взяли там билеты на «матаню». И проехали от единственного в стране беломраморного вокзала по Кругобайкальской железной дороге до порта Байкал, сели на пароход «Комсомолец» и добрались до бухты Песчаная.

Пока сидели на пристани порта Байкал, в ожидании отправления корабля повеселились, слушая разговор туристов с Украины.
 – «А что это за рельсы у пристани?»
 – «Наверное, это БАМ.»
Следующее «бам» было, когда после этих слов мы с Людмилой, хохоча, стукнулись головами.
 – «Ой, а что это мы в той Песчанке будем делать?»
 – «Ну, кроме турбазы, можно в деревню за молоком, наверное, ходить».
Мы опять «бамкнулись», когда представили, как они с молочным бидончиком добираются до ближайшей деревни. Километров пятьдесят будет!

Ну, вот и причалил теплоход в бухте Песчаная, там турбаза, но дикарям вроде нас, в лавке ничего не продают. Мы не обескураживаемся, вымениваем у отъезжающих москвичей прекрасную стоянку с дровами на предусмотрительно приобретенный в порту Байкал калач.

Погода на Песчанке простояла замечательная, и ещё познакомились там с прибалтами. Они прибыли на катере, долго выгружались, и первый раз мы увидели пиво в красивых металлических банках. Денег у нас оставалось ровно на обратную дорогу и мы, слегка урезав формулу «товар – деньги – товар», меняем у знакомого инструктора картошку на рыбу, затем рыбу жарим, и уже жареную рыбу меняем на пиво (я долго потом таскала в рюкзаке легкую «заграничную» кружку).

А ещё эстонцы поведали, что дальше пойдут на катере на север Байкала на озеро Фролиху. И так мне эта Фролиха в душу запала, что я у них карту перерисовала на полиэтиленовый пакет шариковой ручкой. В ту пору я не слышала о теориях «как сделать мечту реальностью», но я повесила эту карту на работе на кульман над столом и любовалась ею. (Долго любовалась, года три).

И вдруг (теперь-то знаю, что совсем и не вдруг!), в начале июля звонит Шура Зайцев и спрашивает:
 – «У тебя отпуск когда?»
 – «Неделю могу взять сейчас.»
 – «Поехали на Фролиху?»
 – «Поехали!»
 – «Коротко, маршрут: Иркутск – Нижнеангарск – бухта Аяя – горячие источники в Хакусах – и обратно морем.»
 – «Отлично, едем!»

Начало пути

И мы поехали, точнее, полетели. Серебристый Ан-24 должен доставить нас на север, в Нижнеангарск, но так как там ремонтируется взлетно-посадочная полоса, самолёт направляется в Верхнюю Заимку, военный аэропорт Ангаракан (теперь в Интернете про него коротко одно слово – «заброшен»). Приземляемся, вздымая клубы пыли. Зато далее путь наш лежит по реке Верхняя Ангара, заболоченные берега которой украшают изящные высокие ирисы.

Пароходик привозит нас в Нижнеангарск. Нас – это меня, Сашу и новую сашину знакомую Нину. Надо получить разрешение на посещение заказника, куда мы направляемся. Но сегодня суббота, присутственное место закрыто. Ставим на берегу палатку, смотрим на синие горы восточного берега. Однако, шибко холодно! Ближе к вечеру на огонёк подходят двое здешних мужиков, справляются:
 – «На ту сторону надо?»
 – «Да!»
 – «Не, не выйдет ничего. И контора работать не будет, и с вами никто не поедет. День рыбака завтра, гулять все будут.»

Глядя на наши донельзя расстроенные лица, меняют гнев на милость: «Ладно, мы ночь отдежурим и забросим вас туда спозаранку». Договариваемся об оплате. Напоминаю, идёт 1984-й год. Валюта припасена Шурой, жидкая она была в то время, валюта-то. Цена вопроса – одна бутылка водки. Спим, замерзая, или мёрзнем, засыпая. Но вот и утро, а с ним наши паромщики и новая цена: «Добавить бы надо». Ну, понятно – рынки с утра рухнули, котировки поменялись. Шура идёт в магазин и берёт то, что там есть. А есть «Яблочное» по рубль-ноль две. Надо пару-тройку. Добавочное выдаётся сразу, а зря! Ой, зря! Лодка рыбацкая с двумя сиденьями впереди, где за штурвалом уселся тот, что помоложе, постарше дядька рядом, а мы за ними. Одеты тепло, морская прогулка бодрит. Через пять минут рулевой сбавляет ход:
 – «Надо бы горло промочить!» Первый раз в жизни я видела фокус, как над задранной к небу физиономией раскручивается бутылка, «Яблочное» превращается в эдакий серпантин и пол-литра вливается в воронку горла, всё! Бутылка пуста. Я сижу за рулевым, он, перекрикивая шум мотора, велит мне прикурить ему сигарету. Мне?!
 – «Я не курю!»
 – «А я и не прошу курить, ты мне прикури!» – куражится.
Пройдено от берега километров пятнадцать, волна становится выше: видно, сказывается влияние впадающей в Байкал реки Верхней Ангары. Развеселившийся молодец орёт, что всё ерунда, надо только волны считать, девятая только опасная. И, видно, просчитался! Айвазовский, блин! Огромная махина накрывает нас сверху.
 – «На корму!» – кричит водила. В мгновенье ока я там, рядом с Ниной и Шурой. Каким-то чудом повернув нос поперёк волн, лодка выравнивается, – невысокие холодные, многочисленные омовения не в счёт! – и мы пристаём к острову Ярки. На ватных ногах выбираемся на песчаный берег, переводим дух. Надо развести костёр, благо, сухого, до звона, плавняка тут навалом. У меня куртка-плащёвка с мохнатым подкладом, шерстяной свитер, футболка – всё мокрое до нитки.

Варим борщ, обедаем; яркое солнце и жаркий костёр просушили одежду. Хорошо здесь, пляж многокилометровый, но нам ведь на тот берег надо – а это же опять в лодку! Я категорически выступаю против прежнего пилота, и за руль садится его старший приятель. При малейшей волне у меня чуть не истерика, я судорожно хватаюсь за спину в телогрейке перед собой. После мужик жаловался: «Рёбра, вроде, сломаны». Оборачиваюсь – Шура с Ниной тоже невеселы. Ну, вот и берег! Земля! Ноги подгибаются, опускаюсь на колени – «Слава Богу!»

В устье р. Фролиха

Устраиваем лагерь, себе ставим палатку, перевозчики у костра. Холодно. Ну, ладно, ночь прошла. Утром встали, я с котелком на Байкал пошла, а вчерашним ветром песок ещё взбаламучен со дна, и я решила набрать воды в бочажинке со стоячей водой. Опускаю котелок, а он не ныряет, стоит на поверхности воды. Что такое? Оказывается, тонкий ледок – и это, напоминаю, День рыбака, второе воскресенье июля!

Готовим завтрак, а горе-проводники наши, глаза долу, бормочут, что, мол, недалеко научная экспедиция стоит, так они туда за куревом смотаются. Ну, счастливого пути! Позавтракали, давай рюкзаки складывать, а доверчивый Шура ждёт, что мужики вернутся и нас до условленного места, до бухты Аяя доставят. Мы с Ниной, мудрые женщины, толкуем ему – не вернутся, взять им с нас нечего, выдвигаемся! И пошла наша троица с места чуть ниже реки Биракан в сторону Хакус.

Идём, идём по берегу, зимовейка встретилась на пути. Внутрь заглянули, на стене газетная вырезка с рассказом о том, как хозяин зимовья застрелил медведя из гладкоствольного ружья. Может, хозяину-то и респект, а нам немного неуютно стало.

Взглянули на карту: идти нам вдоль мыса с названием Немнянка (в переводе Шея Гуся). Шея, показалось нам, сильно далеко в Байкал вытянулась. Но, вроде есть тропа напрямик, сократить можно, и мы пошли лесом. Пока шли до устья реки Фролиха тропой, мне всю дорогу казалось, что мне в затылок из лесу кто-то смотрит (хорошо, что не подошёл, но ощущение взгляда осталась). Вот и бухта Фролиха, красивая, только по левому борту сопка рыжая вся после пожара. Разбили бивак, тут подъехали на лодке рыбаки, спрашивают нас:
 – Кто такие? Откуда? А что без ружья-то?
Прямо скажем, не подбодрили…

Ладно, мирно переночевав, собираемся переправиться через реку – Шура мастерит плотик, мы с Ниной ступаем на него и …погружаемся выше колен в воду! А у нас же «прививка» была по водной переправе! Прыгаем обратно и говорим Шуре твердое «Нет!» Сидим, ждём, как говорится, у моря погоды. Саня рыбачит. От нечего делать и я забрасываю спиннинг, чисто сфотографироваться, у меня вдруг клюет, и я вытаскиваю большую рыбу! Причём, рыба интересная, не совсем хариус, мы определяем её как форель. Тут с севера в устье реки заходит катер с рыбаками, мы дожидаемся, когда они возвращаются и «голосуем».

Отзывчивые после удачной рыбалки начальники из Северобайкальска подбрасывают нас совершенно безвозмездно к речке Бирея. Мы жарим огромную сковороду рыбы, любуемся закатом над озером, потом ясным звёздным небом и засыпаем.

Этюд в синих тонах

Встали рано, позавтракали, спрятали в лесу рюкзаки и двинулись налегке к заветному озеру. Накануне по карте просмотрели маршрут – вот и тропа есть, и идти около двадцати километров, нормально! Взяли перекус – а чего! – вечером вернемся! (Хорошо, я свитер на пояс привязала). Идем по тропе, видны следы кострищ, но больно уж они старые, заросшие травой. Попадаются кучи помета лосей (Нина определяет «это» как лошадиное, ну, простительно, она с Украины).

Озеро Фролиха

Встретилось дерево с характерными вертикальными царапинами-полосами, я читала, что так медведи показывают соплеменникам, кто в этом районе выше, а значит, главнее. А ещё, как иллюстрация к рассказам Бианки, дерево с размочаленной в щепу вершинкой – это для особо одаренных медведей музыкальный инструмент. Тропа ведёт вверх, думается: вот сейчас за увалом сверкнёт озеро! Нет, не сверкает. Ну, уж за следующим–то – обязательно! Нет. Потом тропа теряется в курумнике, раздумываем, как идти, и слышим рёв медведя. Нинка произносит: «Вроде, трактор». Ей что, она с Украины! Я гляжу на Шуру и говорю: «Чего-то мне обратно здесь идти не хочется», он со мной солидарен. После нескольких подъемов наконец-то блеск озера. Ура! Долгожданная Фролиха! Чистое, красивое, окруженное горами заповедное озеро. Стоило наших мытарств! Умываемся, обедаем, отдыхаем, Саша удит рыбу, но безрезультатно. Потом мы проходим вдоль одной «рогатки» озера, любуемся красотой, удивляемся полосатым камням. Уже часов пять вечера, пора назад. Ни одного человека нам не встретилось. Мы пытаемся найти тропу в бухту Аяя, но тщетно. Направление на Байкал, вроде, понятно. И мы прёмся (а по-другому это и не назовёшь!) по лесу. Час, другой, третий… Под ногами глубокий мох, если попадётся попутно лежащее дерево, с наслаждением ощущаешь твердь под ногами. Мимо кто-то протрещал кустами – может, кабан – игнорируем, устали. Ну, где Байкал-то?

Очень легкий ужин в бухте Аяя

Так, вчера ужинали, в это время солнце было там – пошли! И после десяти вечера мы вывалились в бухту Аяя. Переводится название как «прелестная, очень красивая», а уж мы-то как её полюбили! С обеденного перекуса остались карамельки и несколько кусочков сахара – отлично! Есть не хочется, только попить горячего и сладкого. А вот и жестяная литровая банка в кустах – в дело её! Прокипятили воду, слили; вторую заварили листьями смородины, да с рафинадом вприкуску – чистый файф-о-клок! Теперь ночлег у костра, кусок пенопласта нашли, свитерок пригодился, провалились в сон. Благо, в бухте ветра нет и тепло сегодня.

Нерпочка

Шура

Утром просыпаемся и благоговеем от вида совершенной красоты бухты. Вот это Аяя! Низменных бытовых забот – типа приготовления еды, сборов вещей в дорогу – у нас нет за неимением таковых. Идём как на прогулке, без отягощающего груза. Правда, это мы с Ниной налегке, а Зайцев нашёл вчера в тайге ветвистые оленьи рога (в хозяйстве сгодятся!) и тащит их теперь добросовестно. Мы наблюдаем за нерпами, которые во множестве греются на камнях и сигают в воду при нашем приближении. Через некоторое время набредаем на рыбацкую избу, внутри на столе соль, спички, кусок сала и полузасохшая краюха хлеба. Мы одалживаемся хлебом-салом, мысленно благодарим хозяев и с новыми силами в путь. На ярко-жёлтом прибрежном песке заросли вереска, лужайки с огненными саранками, мы устраиваем японское (т.е. долгое и сосредоточенное) любование видом.

Добираемся до своего вчерашнего табора, находим рюкзаки, обедаем. Теперь можно сдаваться егерю в Хакусах; где нам надо было, мы побывали! В стороне от санатория ставим палатку, находим егеря, расшаркиваемся, взысканий не следует. Идём в ванный корпус, это дощатый дом типа сарай, перегороженный на два отделения. Без церемоний. Погружаемся в горячую ванну – блаженство! Отлетают все переживания и потрясения, как вновь родились.

Умылись и налегке в путь

В саранках

После двух ночевок в Хакусах и осмотра окрестностей решаем считать курортный сезон законченным. Пора возвращаться, «Ракета» до Иркутска ходит раз в неделю. Сначала надо перебраться на западный берег. Егерь по нашей просьбе договаривается с капитаном катера. На моё возмущенноё: «Он же пьяный!» егерь резонно замечает: «А других здесь нет!» Я спускаюсь в нижнюю каюту, закрываю руками глаза, и весь путь до Нижнеангарска не выхожу на палубу, от вида волн меня мутит. Катерок доставляет нас к причалу. Мы волнуемся насчёт билетов на теплоход, но всё устраивается наилучшим образом. Загружаемся на корабль – и домой! Всё! Конец приключению.
P.S. А оленьи рога Шура в суматохе забыл на пристани Нижнеангарска.